Властвуя кобальтовым пламенем

— Я ведь уже объяснял. Сензам недоступно любое магическое воздействие. Некоторые называют их «отступниками» или «искалеченными». Однако такие выражения грубы по отношению к их чувствам, поэтому тебе не стоит опускаться до такого уровня, — я кивнул, соглашаясь. — С другой стороны, обычные люди, хоть и без созданного ядра, способны ощущать ману в окружающей среде и даже в некоторой мере управлять ею. Однако эта магия не предназначена для сражений. В основном она находит свое разностороннее применение, зависящее от воображения заклинателя. Но максимум, на что она способна, — это уборка дома.

Мэттью также поведал мне несколько историй. Их корни уходили в далёкие века, когда величие магии только начинало расцветать и завоёвывать сердца людей. Некоторые из этих повествований напоминали детские сказки, и было нелегко поверить им. Но другие, как, например, рассказ о Верховном Маге Изендоре, который был предательством судьбы лишён своего ядра со стороны собственной империи. Вследствие этого он выбирает уединение, но чудом снова обретает свою силу. Пусть эта история звучит обыденно и может показаться избитой, но сама суть оказалось захватывающей.

Вслушиваясь в каждое слово, Мэттью зачаровал меня до такой степени, что я полностью погрузился в свой собственный мир. Время, проведённое с ним, прошло незаметно. Я жаждал услышать ещё больше и был готов к этому безоговорочно.

Однако, как в сказании об Изендоре, судьба подносит самые неожиданные дары в самые непредсказуемые моменты. И не всегда эти дары являются милыми и радостными.

Позади нас, где недавно мчалась третья повозка конвоя, где только что находился Конрад, раздался взрыв, который разнёс повозку на куски. Ударная волна не щадила никого, одаряя всех своей разрушительной силой. Я был отброшен назад. Преграждён развалинами, которые сковали мои движения. В то время, охваченный эмоциями, я ещё не осознавал, что моя неподвижность обусловлена не только завалом мусора…

…и я потерял сознание.

Глава 2 — Внутренние распри

Пробудившись, я заметил, что времени прошло немного. Моё окружение осталось прежним: мерцающее пламя, буйствующее на руинах. Древесина воспламенялась, словно в тот судный день, когда я лишился всего, что было мне дорого.

Голова раскалывалась, но ран на теле я не ощущал. Зрение покрылось дымкой, и я не мог сосредоточиться на чём-то определённом. А если только пытался из себя извлечь последние силы, нахмурившись, то во мне откликалась невыносимая боль. Так что я остановился, чтобы не пытать доселе измученное тело…

«…что же было мне дорого?..»

Первая мысль возвращалась, словно заставляя проникнуть в её суть… чёрт возьми, Конрад!

Затем и другие пронеслись в моём мутном разуме. На нас напали? Или это просто случайность? Если это нападение, то кто и с какой целью? Что, если Конрад погиб? Что, если его обещание вчерашнего дня — ложь?.. Я ведь предупреждал его. А что, если не только он, но и я сгину в этом месте? В таком случае будет лучше, чем идти дальше, не зная причины пребывания в этом жестоком мире. А что будет после смерти? Окажусь ли я снова в новом месте, где только начну осваиваться, привыкать к окружающим, проникаться эмоциями сострадания и переживания к ним? И в конце концов… не лишусь ли я этого снова?.. Тогда для чего все эти издевательства надо мной? Почему нельзя просто позволить мне угаснуть во мраке?

С кончиной моих моральных мук меня настигла волна резкой боли. Тотчас прошибла левое плечо. Вскоре я почувствовал вкус крови во рту.

С попыткой двинуться с места я сразу же расправился, словно откидывая лишнюю надежду. Все силы, как будто волшебным образом, покинули моё юное и хрупкое тело. Я мог пошевелить пальцами ног и рук, — хороший знак. Но этого недостаточно. Единственное, что мне удалось сделать после — поднять голову, с надеждой увидеть Конрада живым и здоровым.

Впрочем, не его лицо предстало передо мной: труп мужчины, тело которого столь печально скатывалось по зареву окровавленного клинка. Тот самый мужчина, некогда говоривший лишь со своей соратницей. И рядом, стоит отметить, лежала она — мёртвая. Таким образом произошло нападение, а я знал, чьей ещё жизни угрожала опасность.

Преступник изящно взмахнул клинком, после чего повернулся в мою сторону. Улыбка на его лице превратилась в волчий искривленный оскал. Медленными шагами он приближался ко мне.

— Беловолосый, — произнес он с ноткой насмешки. — Однако, почему ты здесь в одиночестве? — его ухмылка расширилась. — И в таком неприглядном положении, к тому же. Где же проклятый предатель королевства? — он огляделся по сторонам, пытаясь разыскать его.

Оставив эти попытки, он присел на одно колено напротив меня и вновь заговорил: