Вместе с комиссаром

С этого времени, в нетерпеливом ожидании Ясевых писем, пошли Зоськины дни. Мать даже удивлялась, что это с ней, — девушка начала выходить за почтой много раньше, чем надо. Да откуда бы старухе знать, почему так спешит дочка. А Зоська спешила, Беря, что на почте ее непременно ждет письмо от Яся. Она даже представляла, как оно выглядит. Бывало, что и не ошибалась. Если бы клен с березкой на холмике могли наблюдать за ней, они угадывали бы, получила Зося письмо или нет. Это легко было заметить по тому, как она здоровалась с ними.

А Зоська совсем убедила себя, что клен и березка понимают ее, и говорила с ними, как с живыми. Больно было, когда неугомонные осенние ветры безжалостно срывали с них пожелтевшие листья и разносили по полю. Она даже подобрала несколько листочков и носила их в сумке. Можете себе представить, что чувствовала девушка, когда зимой на морозе костенели голые ветви ее друзей. Зоське казалось, что Ясь где-то там далеко тоже вспоминает об этих деревцах. Ведь клен как бы заменял ей теперь любимого.

Уже год они говорили друг с другом только письмами. Не трудно вообразить, что почувствовала она, когда неожиданно явился вдруг сам Ясь. За отличную боевую учебу отпустили его домой на целую неделю. Тут уже Зоська от Яся ни на шаг. Или, вернее, он от нее. Односельчане даже удивлялись, что и на почту каждый день Ясь ходил с Зоськой. Некоторые стали подшучивать:

— Ну, видно, важные пакеты наша Зоська носит, что военная охрана к ней приставлена!

А надо было видеть, как не хотелось Зоське отпускать Яся на один только день в соседнюю деревню. Но Ясева мать настаивала, чтоб он навестил своих теток и дядьев. Очень уж ей хотелось похвалиться выправкой сына-танкиста.

Отпуск Яся пролетел мгновенно. Снова стояли влюбленные, как и первый раз, возле березки и клена, но сейчас обледенелых. Деревья зябли, а влюбленные не чувствовали стужи. В груди было жарко от волнения, от горечи, что пришел час разлуки. И, как всегда это бывает, долго не могли они расстаться, а разняв руки, отойдя, каждый несколько раз оборачивался и не спину видел, а встревоженное лицо, глядевшее на него.

Прошла и эта зима. Повеяло весной. Зоська все ходила на почту. И неизменно беседовала со своими друзьями. Ее радовало, что на них появились нежные зеленые листочки, похожие, думала она, на их любовь. Она даже написала Ясю об этом. Как же радостно было получить его ответ, в котором и он вспомнил заветное местечко.

И вдруг все полетело кувырком. Однажды, получая очередную почту, Зоська увидела надписанный рукою Яся конверт, но кому? — не ей, а девушке в соседнюю деревню. Как раз туда, куда ездил Ясь с матерью во время своей побывки. Она сперва словно окаменела от неожиданности. Потом ее точно варом обдало, когда взяла письмо в руки. Она не помнила, как загребла все к себе в сумку. И скорее, скорее в поле, чтоб остаться одной. Войдя в рощу, она обошла стороной то местечко, где стояли зеленые ее друзья, боясь, чтоб они не отгадали ее горестных мыслей. Найдя подсохший холмик под сосной, присела и, сняв сумку, отложила в сторону, боясь даже прикоснуться к ней. Долго сидела, опустив голову, губы ее беспомощно шептали: «Что это?.. Неужто он мог?.. А так клялся? И вот вместо меня уже другой пишет…» А потом одолевали сомнения. Может, это вовсе не его рука. Она открыла сумку, вынула взволновавший ее конверт и стала внимательно разглядывать. Прямо по буквам… Нет, он, он, так только он пишет… А что, если вскрыть и прочитать… Тогда все станет ясно. Но какое же она имеет право? Еще ни разу в жизни она не сделала того, что нельзя, что противоречит совести.

Она терзалась сомнениями, но не решилась вскрыть письмо. Как же это можно, ведь люди ей верят, она ведь почтарка.

Однако когда пошла дальше, непреодолимое желание узнать правду взяло верх. Никак не могла она пронести эту тайну мимо своих друзей. «Пускай же клен, пускай сам Ясь видит, как я страдаю!» И Зоська нервно разорвала конверт. Когда вынула исписанный листок бумаги, даже побелела. Так и есть. Это ведь рука Яся. И что он пишет: «Уважаемая Зиночка!.. — А дальше, а дальше… — Я обо всем узнал. Можете приехать на курсы счетоводов… надеюсь, что вас примут… и мне веселей будет иногда встретиться со своей землячкой…»

Разволновавшись, Зоська сперва хотела изорвать письмо, таким оно казалось ей нестерпимым, но подумала: как же это можно? Она же почтарка… Достаточно и того, что она нарушила запрет… А уничтожать недопустимо. Много пришлось ей повозиться, пока она склеила конверт белой кромкой марочного листа. Положила обратно в сумку. Если б та, кому адресовано было письмо, догадалась, что с ним случилось, она заметила бы на конверте и несколько слезинок.

Нехотя возвращалась Зоська домой: будто тяжелый камень лежал у нее в сумке. Вспоминала Яся, и невольно слезы набегали ни глаза. А дома мать не могла понять, что случилось с дочкой. Даже осунулась. Словно кто подменил ее.