Вначале было слово

Муза натужно улыбнулась. Ее лицо приобрело зеленоватый оттенок.

— Ладно, иди отдыхай, — снизошел Марципанов.

Червякова с трудом добрела до дома. Ее встретили гробовым молчанием. Вопросы были лишними, все читалось по лицу культуристки. Слабым движением Муза остановила бросившуюся к ней любовницу. Червякова распахнула занавеску, отгораживающую маленький закуток комнаты. Там стояла ведро — на тот случай, если кто-то из девушек не вытерпит до утра. Культуристка нагнулась. Ее вырвало. Червякова взяла кружку с водой, прополоскала рот и сказала бесцветным голосом, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Как страшно убивать людей! Страшнее, наверное, только умирать самому!

Глава 23

Вчера Растяпыч злился на своего нового знакомого, а сегодня испытывал нечто вроде чувства благодарности. Рублев не дал ему допить вторую бутылку, оставил больше половины. Благодаря этому Растяпыч чувствовал себя вполне сносно и заранее предвкушал тот момент, когда выкушает оставшиеся триста граммов. Правда, выпивку Борис посулил после того, как его доставят на остров, но кто бы в этом сомневался.

Завершив дела, которые дальше откладывать было уже невозможно, Растяпыч отправился к Лехе. Тот, услышав про лодку, хотел заехать Растяпычу в ухо, несмотря на их дружбу. Очень тягостные воспоминания навевали Лехе разговоры о его суденышке.

— Ты сначала выслушай меня! — скороговоркой выпалил Растяпыч, заметив подозрительное движение товарища.

— Не хочу я ничего слушать! — оборвал его Леха.

— Экий ты мерчендайзер! — ввернул Растяпыч недавно услышанное словцо.

О его значении он понятия не имел, но само звучание напоминало ему замысловатое ругательство. Точно так же воспринял «мерчендайзера» и Леха.

— Ты не матерись, иначе точно схлопочешь, — пригрозил он.

— А как тебя называть, если не желаешь помочь хорошему человеку?

— Это тебе, что ли?

— Нет, не мне, еще лучше. Зовут его Борис. У него есть вопросы к городским, которые на острове.

— Так пусть и задает им свои вопросы. При чем здесь мы?

— Для этого ему надо на остров перебраться. Он хоть и хороший человек, но не ангел, крыльев нет.

— То есть вам нужна моя лодка.

— Нужна, Леха, очень нужна.

— Да ты думай, что говоришь! А если опять тот, на катере? Уже с настоящим пистолем. Неужели тебе жить надоело?

— Тот, на катере, будет дрыхнуть без задних ног. Мы ведь ночью пойдем.

— Еще лучше! Ночью придется и городских остерегаться, и рыбинспектора.

— Ой, Леха, привык ты, что если ночью, то обязательно с сетями. На этот раз мы пойдем без браконьерской снасти. Поэтому забудь про рыбинспектора. А Бориса высадим на другом конце острова, у скалы. Там ночью городские точно не шляются.

Леха почесал макушку, закурил сигарету, внимательно осмотрел подошву кроссовки и спросил:

— А если с лодкой чего случится?

— Чего с ней случится? Мы эти места знаем как свои пять пальцев. Сплаваем туда и обратно с закрытыми глазами.

— Ладно, уговорил. Отвезем твоего Бориса, — наконец согласился Леха.

Рублев, как обычно, проснулся рано утром. В деревне уже кипела жизнь. Рядом скрипел колодец, около соседнего дома стояла женщина с граблями в руках. Борис вышел на крыльцо. Мимо брело стадо коров. Пастух лет шестидесяти в традиционных кирзовых сапогах держал на плече кнут. Рядом лениво трусила рыжая дворняжка. Комбату вдруг подумалось, до чего же нелепо он будет выглядеть бегущим и выполняющим разминку на фоне занятых своими делами крестьян. Те решат, что он мается от безделья. А ведь мог бы накосить травы или вскопать огород. Раньше такого рода мысли никогда не приходили в голову Борису. Наверное, потому, что в городе десятки тысяч людей, занятых сидячей работой, ежедневно бегали, ходили быстрым шагом и делали различные упражнения для укрепления своего здоровья. А кому из деревенских жителей придет в голову бегать или заниматься физическими упражнениями? Да они за день так напашутся, что Рублеву и не снилось!

Борис ограничился сокращенной разминкой, проделанной в доме. Потом заварил крепчайший чай и затянулся первой сигаретой. Мыслями он сконцентрировался на предстоящем деле. Смущало полное неведение о силах врага. Растяпыч утверждал, будто видел на пляже целую сотню женщин. Врал, конечно. Нереально за короткий срок безнаказанно похитить сто человек. Вряд ли пленниц больше двадцати. Значит, охранников около десятка. Из них двое-трое дежурят ночью. Рублев сунул в багаж парочку метательных ножей. Теперь они могут пригодиться. Существовал один нюанс. Если бойцы на острове — профессионалы, их не перережешь, словно баранов, даже если Комбат бесшумно уберет ночных сторожей. Завяжется перестрелка, в которой могут пострадать женщины. Так всегда, гибнут наименее подготовленные, даже если они случайно оказываются рядом с заварушкой.

Борис сделал большой глоток и затушил сигарету. «Идеальных планов не бывает, — подумал он. — Особенно если они задумываются вдалеке от места событий. Как обычно, все решится на месте».