Вне Фазы

Маш огляделся в поисках замены, но ничего мало-мальски подходящего не увидел. Снимать с костюма листья тоже не хотелось.

Он услышал тяжёлое хлопанье крыльев, и в небе показалась гарпия. Попытки скрыться в кустах ни к чему не привели. Она его узрела.

— Что это у нас тут? Голый самец! — проскрежетала она.

— Убирайся! — крикнул Маш, вспыхивая от стыда.

— Эй, цыпочки, я его нашла! — завопила она вместо ответа. — Почуяла по его зловонию! — И она разразилась противным смехом-клёкотом.

Теперь к нему летела уже целая стая. Маш понял, что действительно вляпался в неприятности. Эти грязные птицы насмешками не ограничатся; их узкие глазки светились торжеством, когти сжимались и разжимались, из клювов капала слюна.

Юноша осознал, что от них не убежать.

Его одежда разваливалась на глазах, чему немало способствовали колючки кустов. Гарпии же значительно превосходили его числом, а в воздухе чувствовали себя, как дома. Они настигнут его уже через несколько секунд.

Он поднял топор, но гарпии предусмотрительно летали за пределами броска, издавая дикие вопли. Если даже Маш швырнёт топором и в кого-нибудь из них попадёт, это будет означать, что в тот же миг он останется без оружия.

— Свежее мясцо! — проскрежетала гарпия, спикировавшая на него сверху. Он крутанулся на месте и взмахнул топором, но та ловко увернулась.

Другая атаковала его со спины, затем — третья. Куда бы Маш ни поворачивался, за спиной неизбежно оказывалось сразу несколько противниц.

Он прислонился к дереву, обеспечив себе хотя бы частичное прикрытие. Но испариться отсюда не мог, а когда устанет рука…

Вдалеке послышался стук копыт, сопровождаемый музыкой; знакомой мелодией волынок.

— Проклятье! — выругалась одна из гарпий.

Перестук и музыка стали громче — их источник стремительно приближался. Земля подрагивала от ударов копыт. Дудки выводили боевой марш. Гарпии с криками поднялись выше, в спешке теряя перья.

На тропе появился тот же единорог, что и раньше. Рог кобылицы был нацелен на ближайшую гарпию, но та уже взмыла в небо.

— В следующий раз мы доберёмся и до тебя, единорог! — провизжала она напоследок.

Кобылка обежала кусты, чтобы удостовериться в отсутствии врагов. Затем поскакала обратно по тропе, и вскоре Маш слышал лишь топот удаляющихся копыт.

Он расслабился. Это создание уже спасало его раньше, а затем исчезло; только что оно пришло на помощь снова, и опять покинуло его. У кобылицы явно не было скрытых мотивов. Возможно, она просто охраняла от чудовищ тропу. Тогда ему просто повезло!

Маш поднял большой лист, чтобы почиститься, затем как мог заново сшил сброшенную с себя одежду. Она выглядела ещё более странно, чем в первый раз, но после стычки с гарпиями могло ли быть иначе? Он ещё легко отделался. Маш выбрался из кустов на тропу.

К нему уже спешила Флета.

— О, Маш! — воскликнула она, когда он показался в поле зрения. — Я так за тебя испугалась!

— Я тоже, — признался он. — Но единорог меня спас.

— Да, я её призвала. Здесь уже начинаются владения Табуна.

— Ты позвала единорога? Но как?

Она пожала плечами.

— Без магии, конечно же, не обошлось. Это создание не враг тебе, Маш.

— Я уже понял. Но хотел бы знать, почему она мне помогает.

— Кто знает, что творится в чужом сердце?

— В самом деле!

Она воззрилась на его одежду.

— Как понимаю…

— Неважно! — огрызнулся он, безуспешно пытаясь поправить жалкие клочки.

— …ты растерял все свои листочки, — закончила она, возвращаясь к своей обычной манере речи.

Они продолжали идти по тропе, которая на протяжение почти двух километров уводила их на восток, а затем оборвалась на широкой, покрытой травой равнине. Маш встал, как вкопанный, и просто смотрел на это чудо.

— Ты что, никогда раньше не видел, как колышутся под солнцем луга на ветру? — поинтересовалась Флета.

— Никогда, — кивнул он. — Это великолепно! Целый мир — зелёный и цветущий!

— Твой не такой?

— Не такой, — печально согласился Маш. — За куполами лишь сухие пески и воздух, которым невозможно дышать.

— Невозможно дышать воздухом? Как это?

— Он загрязнён. Отходы с фабрик и рудников выбрасывались прямо на землю, в воду и в воздух, пока не уничтожили всю жизнь на поверхности планеты. Единственные места, где ещё можно существовать, — под куполами.

Она покачала головой.

— Твой мир не привлекает меня!

— Никогда об этом не задумывался. Но теперь, когда увидел это… кажется, здесь мне нравится больше, чем на Протоне. — Вообще-то, несмотря на неудобства, ему нравилась и жизнь местных обитателей. Раньше он никогда не испытывал ничего подобного. Даже дискомфорт был Машу в новинку, поскольку он впервые заполучил полностью живое тело. Боль вследствие сделанной им же ошибки запоминалась лучше, чем отклик цепей безопасности в механическом теле. Робот, к примеру, мог прогрызть дыру в собственном пальце, и некоторые даже делали это, ведь боль всё равно не приходила. С живым человеком такое вряд ли произойдёт.

— Тебе нравится вкус собственного пальца? — дразняще поинтересовалась Флета.

Марк выдернул его изо рта. Он действительно пытался проверить болевой рефлекс?

— Ты забавен, — улыбнулась она.