Вне игры

Мы отъезжаем от кинотеатра. Дождь барабанит по крыше. Рита время от времени всхлипывает. Но это единственное, что говорит мне, что она вообще жива. Потому что ее совершенно пустой взгляд направлен в одну точку за окном, а сама она сидит абсолютно неподвижно. Я интуитивно беру ее безжизненную ладонь в свою и переплетаю наши пальцы. Она никак не реагирует, но мне самому будто становится легче. Удивительно, жест, который призван поддержать ее, позволяет расслабиться мне.

Весь путь до квартиры Миши мы проводим в тишине.

– Папа будет волноваться. – Это первые слова, которые говорит мне Рита, когда мы поднимаемся в лифте и заходим в темный коридор квартиры брата.

– Я с ним поговорю, – обещаю я, помогая ей снять обувь и забирая из рук сумочку. – Не думай об этом.

Рита фокусирует на мне грустные глаза. Потом отводит их, словно смотреть на меня ей невыносимо.

– Мне жаль, что ты стал этому свидетелем, – произносит она тихо.

Господи, ей жаль? Этому мудаку должно быть жаль! Я просто… Я в жизни не испытывал такой ненависти к другому человеку, какую испытываю к нему. Впрочем, такая всепоглощающая нежность и примитивная потребность защищать – чувства, которые вызывает во мне Рита, мне тоже раньше были незнакомы.

– Тебе нечего стыдиться, Рита. Он просто грязь. Не стоит ни одной твоей слезинки. – Я обнимаю ее за плечи. Рита рефлекторно морщится.

Еще не понимая точно, но предчувствуя причину, я мягко отвожу ее волосы назад и слегка оттягиваю в сторону ворот ее джемпера. На бледной коже уже проступили два лиловых отпечатка пальца там, где Зарецкий ее хватал.

Глухо выругавшись, я на секунду прикрываю глаза. Я хочу оставить Риту в безопасности, найти этого ублюдка и вытрясти из него все дерьмо. Сделать так, чтобы у него не было сил даже тупо смотреть в сторону этой девушки. Но я заставляю себя вспомнить о том, что сейчас важнее, и, мягко коснувшись губами лба Риты, обещаю:

– Мы все решим завтра.

– Мы останемся здесь? – спрашивает она.

– Да. Это квартира Миши. Нас здесь никто не побеспокоит.

– Хорошо. Я могу сходить в душ?

– Конечно, – спохватившись, я веду Риту в спальню. Открыв несколько ящиков, нахожу полотенце, халат. – Могу дать тебе одну из футболок брата.

– Давай.

Когда Рита скрывается в ванной, я жду, пока зашумит вода в кране. После этого достаю мобильный и набираю номер сенатора.

– Юрий Борисович, здравствуйте. Это Никита Любимов.

– Угу, я заметил, – весьма недружелюбно тянет Воскресенский. Этот человек меня явно испытывает. И теперь, своими глазами увидев причину, я его прекрасно понимаю. – Рита почему на звонки не отвечает?

– Она со мной.

– Это я и без тебя понял.

– Влад Зарецкий в городе, – говорю прямо. – Он снова угрожает ей.

На другом конце провода возникает напряженная пауза. Потом сенатор очень нелицеприятно ругается.

– Он подкараулил ее возле женского туалета после кино, куда мы ходили вместе с ней, – продолжаю я ровно, хотя внутри все пылает от ярости, стоит мне вспомнить события вечера. – Я успел вовремя, но Рита в шоке. И он снова оставил на ней синяки.

– Привози Риту домой, – говорит Воскресенский требовательно.

– Нет. Сегодня она останется со мной, – отвечаю твердо, готовый противостоять и сенатору, и всему миру. – Я хочу понять, что делать с ним.

– Я решу.

– Я убью его.

– Без этого давай, – грубовато обрывает меня сенатор. – Он нарушил судебный запрет приближаться к ней. В этот раз я добьюсь, чтобы он, несмотря на влияние родителей, получил реальный срок.

– Кто его родители?

– Большие люди, Никита, – отвечает он скупо. – Я разберусь. Позаботься о моей дочери.

Слова сенатора Воскресенского звучат в моей голове все время, пока я жду, когда Рита выйдет из ванной. Позаботиться о ней – это все, чего я хочу. Не знаю лишь, позволит ли она, учитывая обстоятельства. Конечно, ее желание остаться со мной этим вечером вселяет в меня надежду, но разве у нее был какой-то другой выбор…

Сука. Почему во взрослой жизни все так сложно?

Чтобы занять себя чем-то, проверяю кухню. Миша не соврал: холодильник пуст, но на полках я нахожу чай и кофе. Поразмыслив, завариваю чай. Может быть, Рита захочет…

Чай успевает остыть. На часах одиннадцать вечера. Риты все нет.

Прождав еще минуту, начинаю испытывать неясное беспокойство. Иду к ванной, чувствуя, как пульсирует в висках. За дверью шумит вода. Коротко стучу, но не получаю никакого ответа. Стучу громче, ощущая, как страх становится сильнее, а мысли, вихрем проносящиеся в голове, рисуют самые ужасные сценарии.

– Рита?

Наплевав на правила приличия, распахиваю дверь, потому что больше не могу ждать. Потому что мне жутко. Потому что я не знаю, что могло произойти с ней за закрытой дверью, не знаю, что творится у нее в голове после жесткого столкновения с прошлым, не понимаю, что у нее на душе…

– Рита…