Вниз, ввысь, к первопричине (СИ)

   - Да, живой, - Вергилий подтвердил, - а я его веду. Но он не по своей воле в наш мир попал, так пожелали Вышние. Поскольку он не тень, чтоб в воздухе витать, нужна нам ваша помощь. Пусть один из вас возьмет его на круп, чтоб переправить через реку.

   Хирон недолго думая обратился к Нессу и тот покорно наклонился. Сидя на кентавре, я наблюдал как души проклятых корчатся в кровавом кипятке. Многие в это варево были погружены по подбородки. Их крики просто душу раздирали.

   - Здесь, - объяснил мне Несс, - немало тиранов, при жизни земной не насытившихся золотом и кровью. Даже Великий Александр не избежал подобной участи.

   Кентавр перечислял имена властителей, многих из которых я лично знаю: их души здесь пылают. Наконец мы перебрались через брод, Несс сбросил меня -- и стремительно умчался. Перед нами стоял глухой и темный лес. Среди коричневой листвы я увидел гнезда гарпий. Эти существа с лицами дев и крыльями могучими заунывно выли, когтями уцепившись в ветви черные.

   - Мы пришли, - сказал учитель, - во второй пояс седьмого круга. За лесом простирается пустыня, которая тебя, уже так много повидавшего, несомненно впечатлит.

   Сквозь вой печальных гарпий я расслышал стоны, но кроме человекоптиц я никого не разглядел.

   - Любую ветвь сорви, - посоветовал мой провожатый, мое недоумение заметивший, - чтоб все понять.

   Я схватился за куст терновника -- и тут же раздалось:

   - Ой! Больно... - Но я уже успел надломить веточку: из раны кровь закапала и тот же голос запричитал: - Не издевайся, милость прояви. Когда-то мы были людьми, теперь же удостоены участи печальной. Даже души гадов больше сожаления способны пробуждать.

   Я отпрянул невольно, вглядываясь в заросли зловещие, а тень Вергилия произнесла:

   - Помнишь мое сказанье про Энея во Фракии, так же ветвь сломавшего и кровь увидевшего? Но здесь я виноват, что тебя не предупредил. - И, обратившись к дереву: - Кем ты был при жизни? Возможно, тебя добром припомнит это человек, когда вернется к смертным.

   - Хорошо, - сказало дерево, - скрывать не буду. Звали меня Пьер делла Винья и я сберегал ключи милости и немилости самодержца Федерика. Я строго хранил все его тайны, сил и тщаний своих не щадя, но стал жертвой зависти со стороны придворных. Из-за интриг я впал в немилость императора и был низвергнут, ослеплен, унижен. Я решился наложить на себя руки, дабы от мучений спастись. В итоге, правым будучи, стал неправ. Клянусь корнями, я до конца был верен долгу и господину истово служил! Выйдя к поверхности, скажи живущим, что чести я не попрал.

   - Скажи-ка, - обратился Вергилий к дереву, - как душа становится растением в столь скорбном месте? И есть ли возможность освободиться из плена этого...

   - Ответ таков, - вздохнуло дерево, - если душа решается в силу обстоятельств порвать оболочку тела своего, Минос отправляет ее сюда, в седьмую бездну. Упав зерном, душа здесь прорастает, а, когда окрепнет, злые гарпии питаются листвой, тем самым причиняя боль. В Судный День мы все отправимся за нашими телами -- теми самыми, что сами умертвили. И развесим оболочки на своих ветвях.

   Больше ничего не сказало дерево, когда-то бывшее послушным царедворцем и совершившим только лишь один проступок: лишило тело жизни, дабы избавиться от мук. Тут наши взоры привлекла пара из двух нагих теней, бежавших через дебри. Одна кричала:

   - Где ты, окончательная смерть! Явись скорее, больше не могу-у-у!..

   Второй мычал что-то неразборчиво, похоже у него уже не оставалось сил. За ними поспешали псы, рыча и скрежеща клыками. Второй свалился -- и тут же прирос руками к дереву. Собаки вцепились в жертву и принялись со злостью рвать ее на части. Мой учитель хладнокровно подвел меня к тому, что теперь уж слишком мало напоминало человека. Тень корчилась и мерзостно хрипела:

   - О, Джакомо... как скверно защищаться мной, разве я виновен в том, что твоя жизнь была нехороша...

   - Кем ты был? - спросил учитель мой у страждущей души.

   - Сгребите листья ближе к моим ногам, - простонал несчастный, - хоть немного облегчите мои страдания. Если вы уж прорвали вековую тьму, чтобы увидеть этот прах, скажу. Я жил в городе, который ради Иоанна Крестителя забыл былого заступника. Теперь Марс, бог язычников, мстит моей Флоренции своим искусством. Наверное, если бы частица идола не была сохранена на берегу родной Арно, напрасно город возродили после Аттилова погрома. Что до меня, я сам же и виноват: не стоило мне отнимать у самого себя же земную жизнь...

   Я сгреб листву поближе к этой разнесчастной тени. Мы с учителем двинулись сквозь лес самоубийц и скоро вышли к голой местности; Вергилий сообщил, что это -- третий пояс.