Внучка берендеева. Третий лишний.

- Цыц, - рявкнул Безликий.

И болью запахло, кровью дурною, нутряной, заразу несущей.

- Вот, привел, - нищий втолкнул человека, голова которого была укутана плащом. Да еще для верности веревкою конопляной перетянули.

- От же ж... я тебе чего велел? Пригласить, а не уморить. Сымай свою тряпку.

Еська не сомневался, что плащ был вонюч и грязен, в таком задохнуться и вправду недолго, а то и помереть от смраду.

Нищий с пыхтением развязал веревку и плащ сдернул.

- Здрасьте, ваше святейшество, - сказал Безликий и поклонился.

Вежливо так. Без глуму. И жрец - седобородый старец с лицом светлым, со взглядом ясным, на поклон поклоном ответил.

- И вам доброе ночи... уж не знаю вашего имени, простите.

- Безликий я. Так люди прозывают.

- А матушка как звала?

Жрец, видать, из новых, коль посмел этакий вопрос задать. Но Безликий не обозлился, ответил:

- Кто ж ее, шалаву, ведает... мы не для того вас пригласили. Уж не держите зла на человека моего. Он услужить спешил, а голова пустая. В пустой-то голове всяк знает, что дурости полно...

- Божиня велела прощать чад своих неразумных.

- От и простите его...

Старец стоял, сложивши руки. И спокоен был, и благостен... этаких Еське редко встречать доводилось. И всегда-то удивляла их готовность прощать что бы то ни было, хоть разлитые на стул чернила, хоть...

- Божиня простит, - жрец коснулся сложенными щепотью пальцами лба. - Неисповедимы пути ее. И коль привели меня в сей дом, стало быть, имеется в том нужда.

- От имеется и превеликая... дочку замуж выдаю. Единственную.

Жрец повернулся к девке.

Если и удивили его, что вид Щучкин, что клеймо на ее лбу, виду не показал. Улыбнулся приветливо:

- Рад за вас...

У нее аж щека дернулась. Не разделяла Щучка этакой радости. И Еська понимал.

- А это, - Безликий ткнул пальцем в Еську. - Жених. Счастливый...

- И вы хотите...

- Чтоб обвенчали их.

- Тут? Быть может, имеет смысл в храм...

- А разве не сказано, - произнес Безликий нарочито мягким голосом, - что всякое место в этом мире и есть храм Божинин, ибо сотворено ее волей и по ее разумению?

Жрец провел ладонью по седой бороде.

- Приятно встретить человека, который читал священные книги... и запомнил, что в них написано. Тогда, быть может, вспомнит он, что брак - есть единение душ пред лицом Божини, что не может он быть заключен против воли. И не может быть расторгнут.

- А то! Конечне, помню... Еська, ты ж не пожелаешь браку расторгнуть?

Еська подавил тяжкий вздох и покачал головой.

- Ей такое и подавно в голову не придет...

- И по доброй воле? - жрец прищурился.

- А то как же...

Старик повернулся к Еське. Глаза его были прозрачны, как вода в лесном озере. И голова закружилось, повело вдруг. Исчез смрад подземельев, но пахнуло свежестью леса, хвоей и сырой землей, первоцветами, ключом тем, который пробился сквозь каменную подложку поместья...

Пить захотелось со страшною силой, но не всякой воды, а студеной, от которой зубы ломит и горло першит. Чтоб и сладкая, и горькая была. Захотелось.

...и отпустило.

- Что ж, - старик глядел уже на Щучку. - Если так... будь по вашему.

...обряд не занял много времени.

Глава 9. О знаниях всякоразных и пророчествах

Глава 9. О знаниях всякоразных и пророчествах

- ...черноягодень надобно сымать еще недозревшим. Аккуратно поднимаем лист, ягоду берем двумя пальцами, - Марьяна Ивановна показала, как надобно оную ягоду брать. - И бережно, но крепко. Раздавите - только пальцы зазря перемажете.

Егор крякнул.

У него-то руки, даром что боярские, а не приученые ягоды рвать. И недоспелая, тугая еще ягодина лопнула на раз. Потек по пальцам едкий черный сок. Вопьется, въестся намертво. Я по себе ведаю, его ни мылом, ни щелочью, которою одежду стирают, ни иным каким способом не вывесть. Будет держаться седмицы две.

- ...и неспеша скручиваем. Скручиваем, я сказала! - Марьяна Ивановна хлопнула Ильюшку по плечах тоненькою веточкой. - Чем ты слушаешь?

- Извините, - Ильюшка тоже пальцы грязные платочком отер. - Не выходит...

Еська молча подкинул на ладони сорванную ягоду. И выбрал-то, ирод, потемней, почти спелую. Этакую снять не у каждого выйдет.

Я от не рискну.

Да и... зачем? Пользы-то в ней чуть, одна горечь осталась. Черноягодень - растения хитрая, с норовом, хоть и полезная дюже. Зальешь сушеные ягоды варом и выйдет компота черная, что деготь, горьковатая, зато от одного глоточку сил прибудет и немало. Плеснешь такой на рану - и кровь остановится.

Промоешь иную, старую, загноившуюся, и зараза отступит.

Нет, на это, вестимо, к слову надобно еще сил приложить, да иных травок добавить, но все одно... только вот, как уж говорила, норов у черноягоденя нехорош. Соберешь ягоды до срока - и потравишься с этакого компоту, ибо ядовитый он зело будет. А ежель не потравишься до смерти, то животом точно маяться долго будешь. Соберешь уж спелые, так их только на компоту... да не такую, которая лечит, но обыкновенную, ягодную. Сил у травы не останется.