Внучка берендеева. Третий лишний.

Предчувствие было не то, чтобы нехорошим... отвратительным.

- Видишь, Рудый, дочка у меня, хоть и без царя в голове, а все одно родная кровь... от родное крови грех великий отрекаться...

Щучка закатила очи, видать, речь этакую она слышала не в первый раз.

- А чего родителю для кровиночки хочется? Чтоб жила в покое и достатке...

- Я не хочу...

- А тебя, дура, не спрашивают. Пасть заткни и сиди тихо.

В Щучку полетела уже не куриная кость, но полновесная монета, которая ударила наглой девке аккурат в лоб. И единственное, о чем Еська пожалел, что удар этот был не настолько силен, чтобы лоб треснул.

Девка поморщилась.

- Так вот, Рудый... ты у нас парень холостой... с этою... как его там... пырсктивою...

- Перспективой, - поправила девка, лоб потирая.

- Во-во, с нею самою... мордой хорош, что кот на выгуле... в милости царское... чем не жених.

Сперва Еське подумалось, что Безликий шутит.

Конечно.

Шутит.

Не всерьез же о том...

- А у меня девка заневестилась. В самом соку... эй ты, шалава, скинь кафтанчик, покажи товар мордой.

Девка нехотя, но подчинилась. А от взгляда, которым она одарила Еську, ажно икнулось. Не прокляла бы... с этакой станется. Без кафтана она была еще более страшной, чем в нем. Из ворота драной рубахи выглядывали острые ключицы, полы расходились, и виднелся впалый, посеченый шрамами живот.

Еська закрыл глаза, чтоб не видеть этакого счастья.

- Что, не нравлюся? - шипящим голосом поинтересовалась девка. - Ты мне тоже...

- Ничего, - ответил Безликий со смешочком. - Стерпится - слюбится... ты, Рудый, не спеши морду кривить. Девка - огонь. Лупи почаще, чтоб знала хозяйскую руку, и будет тебе крепкое семейное счастие, как о том жрецы бают...

Он определенно сошел с ума.

Он...

В прорезях маски глаз не различить, да и темно.

- А заодно уж приглядывай, чтоб не прирезала ночью. С нее-то станется...

Девка потянулась за кафтаном.

- Вона, прежнего-то женишка живо на тот свет спровадила. Уж не знаю, чего там они не поделили...

Щучка губу закусила, крепко, до крови.

А ей происходящее нравится еще меньше, чем Еське. Если так, то... быть может, выйдет договориться? Безликому-то золото без надобности, а вот ей, глядишь, и пригодится.

Или не золото.

Матушка на многое способна, и в малой просьбе не откажет.

И если так...

- Хорошо, - произнес Еська, хотя простое это слово далось ему с трудом.

- От! - Безликий хлопнул по колену. - Знал я, что Рудый наш - хлопец мозговитый... скоренько разберется в выгоде своей. И упорствовать не станет. Упорствовать тут глупо...

Мелькнуло что-то перед самым носом да и вошло в дверь заклятую ножом острым. По самую рукоять вошло. Еська лишь сглотнул.

А ведь всего-то предупреждение.

Не всерьез даже, забавы ради... если б всерьез, то не в дверь полетел бы ножичек, но в плечо. Аль в ногу. Аль еще куда, чтоб с болью, но не досмерти.

- И не обманет старика... это ж совсем совести не иметь надо, чтоб пожилого человека в заблуждение ввесть...

По спине холодок побежал.

Только отвечать Еська не стал - себе дороже... как-нибудь да сладится потом.

- Но раз согласный, то и тянуть нечего... эй ты, сходи за нашим... от Рудый, прям в слезу вгоняешь. Была у меня дочка, а тепериче и сынок появится... чтоб вам обоим... чего сидишь? Пшел, сказано... - Безликий шикнул на нищего, и тот кубарем скатился с табурету. Поскакал на одной ноге, вместо второй была деревяшка, которая о пол стучала как-то очень уж громко.

Еська не разглядел, когда и где нищий сгинул. Оно и понятно, пусть и надежна туманная тропа, пусть и хранит много секретов зачарованная дверь, а все одно не в крысиной натуре одним ходом жить. Иные найдутся.

- Ты не думай, Рудый, не шалава она вовсе. Это так, красного словца заради и бабьей подлючее натуры... а так... никто б не посмел. Все ж знают... а ты, дурища, глазами не зыркай. Чего тебя тут ждет? Отойду я, и ты не удержишься... небось, первым делом туточки на столе и разложат. А чего останется, крысам спустят.

Девка молчала.

Зло. Нервически. А ведь и вправду с нее станется ножом и по горлу.

- У нее дар имеется, - Еська отвел взгляд. Все ж жениться, тем паче на этаком сокровище, он готов не был. - Отправь в Акадэмию...

- Клейменную?

- За что?

Он имеет право знать, раз уж ввязался.

Связался.

- Да... за женишка свово... был тут один... боярского роду... скотина, не чета тебе, Рудый. Я-то всею душенькою своею веры преисполнен, что ты у нас парень с розумом и пониманием, - Безликий мазнул по маске кулаком.

И снял.

Этакого на памяти Еськиной не случалось.

Да что этакого... и разговоров, слухов малых, которыми кишит дно городское, что постель нишего вшами, и то не долетало. Маска, коль уж случалось счастливчику добыть ее, прирастала к лицу намертво.

Так говорили.

И добавляли, что с нею и удача приходила.

Силы.

Злость. Такая злость, которая розум дурманила, оттого и боялись Безликого, оттого и не спешили дознаваться, кто ж ныне маску заветную примерил.

Оттого...

- Игрался он... проигрывал... много проигрывал. Другого, небось, за долги к стеночке прижали, - Безликий поскреб шершавую красную щеку, мелкими язвочками покрытую. - Свербит, паскуда этакая...