Внук Бояна

— Твои боги не могут этого сделать? — будто удивленно переспросил Ярослав.—Не могут? Значит, вера твоя народу нашему без пользы. От твоей веры только вред и раздор в народе. А нам нужна такая вера, чтобы собрала всех под единую думу... Нет, волхв, нам не по пути с тобой и твоими богами! Вы прячете их в глухих лесах, вы боитесь их бессилия!..

Сильный голос князя прозвенел над озером, как набат, в нем почувствовался прилив ярости: никогда его стремления с язычеством не сомкнутся!.. Эхо откликнулось вдали. И вдруг все стихло, только чуть слышно за озером зашумели вершины деревьев: полуночный ветер бежал над лесом. Он будто спешил — шуршал и шумел все ближе, ближе, вот уже и над самой водой зашелестели листья дубов.

— Падите ниц! — с жутким завыванием выкрикнул жрец. — Сам всесильный Стрибог шествует навстречу! Падите ниц! Падите, верующие и неверующие! Падите!

Ветерок легким вихрем пробежал по воде, зарябилась черная озерная гладь, звезды заметались, замелькали, будто раскаляясь, и ныряли далеко вглубь, как золотые головастые рыбешки.

— Всемогущий Стрибог пал на священное ложе! — снова загремел и завыл голос жреца. — Братья и сестры истинной веры, воздадим радостное моление!

Тихо, но торжественно пронеслись последние слова, и тотчас за озером, как серые тени, поднялись люди, и, как из земли, раздались буйные выкрики и нестройное пение. Выделялся крик главного жреца Маркуна.

— Ты, всеславный Стрибог, наш отец, отец бурь и ветров, слышишь ли нас? Слышишь ли меня, твоего слугу, о повелитель?

Вдруг все стихло, только листья еще перешептывались, будто отвечая волхву. Потом зашелестели сильней и вместе с нарастающим шумом внезапно с вершины сорвался низкий, утробный, гулкий, как страшный стон, выкрик:

— С-с-слыш-ш-ш-шу!

Шел он сверху, словно от конца озера, несся над деревьями, и было в нем столько таинственного, непохожего на человеческий голос, что у Ярослава пробежали мурашки по спине.

За озером стройнее запели славу Стрибогу, будто знали и давно готовились к этой торжественной встрече с богом и к такому светлому песнопению.

А густой голос жреца снова перекрыл все звуки ночи:

— Слышал ли ты, славный Стрибог, что требовал от тебя князь?

— С-с-лыш-ш-шал!

— Сотворишь ли так, отец мой, как приказывал князь? — еще настойчивее прогремел голос жреца. — Сотворишь, великий боже?

И все явно услышали низкий утробный ответ, несущийся сверху:

— Человек — слуга мой, а не господин.

— Смилуйся, всеславный боже! Помоги великой княжьей думе о согласии Руси! Это я к тебе взываю, твой слуга, о повелитель!

А утробный голос гудел свое:

— Князю приказывай! Повелевай князьями, и благо будет народам, и да сгинет вражье насилие, и да воцарится истинная вера, исстари завещанная богами на веки вечные.

И опять мертвящая тишина. За озером зашевелились неслышно во тьме сероватые тени, будто вырастая из земли. Кто-то словно не выдержал, тяжко вздохнул. И тогда властный голос жреца прогрохотал:

— Великий бог не принимает желаний князя-вероотступника. Пусть сперва докажет свою приязнь древней истинной вере похвальными деяниями и служением богам истинным... Или пусть умрет в бесчестье, сгинет в неведении, или примет великую славу... Огнем да очистится! Великий Перун, ниспошли пламя твое!

Тотчас вспыхнул огонь, будто ни с чего. Мгновенно запылал костер, с треском взлетели густые искры. Из черноты выступили огненные идолы, и вода на озере словно налилась пламенем. Перед костром стоял Маркун в длинной до пят серой рубахе и, вскинув руки к небу, тихо молился. В наступившей могильной тишине вдруг надсадно прохохотал филин...

Юрко все это видел и слышал и чуть улыбался. Хитер старый жрец! Ишь как прельщает и запугивает людей! До чего таинственно, не хочешь, а поверишь в Стрибога. Но язычник не знает, что все его затейливое лукавство, все премудрости волхвования изучены еще в Киевской лавре, на уроках богословия. У всех волхвов они почти одинаковы: все тайны, вся их власть стоит на людском неведении, на внезапной необычности.

...На зорьке возвращались они домой. Вдруг грохнул гром, хлынул дождь, крупными каплями пошел бить по листьям. Лицо у Яришки просветлело, глаза как затуманились. Вскинув руки, она крикнула ввысь:

— Благодарю, могучий Стрибог! Ты являешься неверующим! На крыльях своих ты принес тучу в благостный дар. Благодарю, пресветлый Перун! Ты освятил наш поход небесной влагой! Люди со мной — дети твои, достойны твоей милости. Молю, свете светлый, вразуми их на вечно истинную веру…

Ярослав и Юрко скакали в обратный путь. Высоченные дубы сплели огромные ветви над дорогой, даже и неба не видно. Земля усыпана желудями. Вот и крутой поворот, скоро выезд в перелески. Только всадники вырвались из чащобы, как на пути их встали неведомые люди с кистенями и копьями, одетые кто во что. Они кричали, вскидывая руки:

— Стойте! Слово к князю!

Кони затоптались на месте.