Внутри невидимых стен

– Пф… Ладно, предлагаю ложиться спать. Хоть этот дикарь и кричал что-то про хищников и умари, бояться нам тут нечего. Максимум попечатка цапнет. Но если уж кто-нибудь на кровь и придет – нам же лучше; зарежу, пожарю, подам на завтрак, – хищно улыбнулась она.

Хамки тем временем вновь оказался у Макса на плече. Судя по ощущениям – плавно приземлился, словно белка-летяга.

– Ну-с, что у нас на ужин? – поинтересовался он, словно меню могло поменяться.

– Хамки-Хамки… – вздохнул Макс. – И вроде не злой ты, и вроде не совсем уж сволочь… Но, черт возьми… Неужели ты ничего не мог сделать для этих людей? Или просто не хотел?

– Для каких людей? – вскинул бровь хомяк.

– Ну, для зелирийцев, не суть…

– Каких именно зелирийцев? – с нажимом на первые два слова сказал Хамки.

– Эм?!

– Одни зелирийцы убивали других. Кому прикажешь помогать и чем объяснишь эту необходимость?

Такая постановка вопроса застала Макса врасплох.

– Если то, что бандиты убивали мирных жителей – плохо, то, если я поубиваю бандитов, – разве это хорошо? – как ни в чем не бывало продолжал рассуждать Хамки. – Разве это не то же самое? Для меня между ними нет никакой разницы. Что те, что другие – дети Зелирии. Я не вижу смысла убивать одних, чтобы выжили другие, это не изменит сути, а решать задачу в частном случае я не вижу смысла.

Он покачал головой.

– Пойми, Макс, пока они сами не осознают простую истину, что убивать – недопустимо, любые мои усилия будут бесполезны. Нельзя убийством остановить убийства, если речь идет о замкнутом социуме разумных существ, коим является любая обитаемая планета. Тем более, по сути, они – представители одного вида. Это автогеноцид. Убивать можно, даже нужно. Но не здесь, не сейчас, не при таких обстоятельствах. Когда на Саланган нападали пришельцы, я со всех ног мчался к своему истребителю, чтобы начать контратаку на их миры. Догнать и уничтожить всех до единого. И так же в этот миг делали миллиарды других моих коллег-чистильщиков. А в это же время наши сослуживцы за панелями АПОСТОЛа выжигали врагов на нашей орбите. Но смерть, которую сеяла наша армия, была направлена вне нашего общества. Мы убивали пришельцев, чтобы жили саланганцы. И происходящего здесь и сейчас мне не понять – одни зелирийцы губят других, имея для этого, сколь я могу судить, только сиюминутную персональную материальную выгоду.

Хамки вздохнул и заметно скуксился.

– Когда староста отказался взять девчонку с собой, я уже даже не удивился. Крайняя степень эгоизма вкупе с жестокостью и жадностью. С таким уровнем внутривидовой лояльности и взаимопомощи они обречены, Макс. Не сейчас, так позже. От глобальной войны, повальной эпидемии или нападения извне – рано или поздно их вид исчезнет. Они сами делают все для этого. Рано или поздно небо закроет черная тень, это неизбежно. АПОСТОЛ не будет защищать их, если меня не будет рядом, и я не отдам прямой приказ об атаке. А я могу и спать в это время, или уже вернуться на Новый Саланган. Знаешь, Вселенная велика только до тех пор, пока ты не обнаруживаешь, что твой мир стал для кого-то лакомым кусочком. Так было и у нас во время Первой войны. Мир поменялся в наших глазах тогда. Поверь, Макс, пока вместо дружного усердного труда мы с тобой видим только попытки захватить ресурсы друг друга, взять в рабство соседа, ограбить ближнего, у них нет перспектив. Тьфу! Говорить и думать противно.

– Первая война? – не понял Макс.

Хамки странно шмыгнул носом и вдруг снова развернулся к лицу собеседника задом. Макс с трудом мог поверить в это, но, если зрение его не подвело, то он успел заметить слезы в глазах саланганца.

Макс бессильно покачал головой. Он уже пожалел, что начал расспрашивать Хамки. На душе и так было погано от осознания, что спасенные им селяне просто бросили умирать одинокую сироту; теперь же в копилку печали добавилось и пророчество Хамки… Да и его взгляд на всю ситуацию – он заставил Макса почувствовать себя просто бесполезным наивным идиотом, пытающимся бороться с ветряными мельницами, а не героем, спасшим людей.

Он помотал головой, отгоняя рой дурных мыслей.

– Лика, Вельга, предлагаю поесть и ложиться спать. Деревня брошена, так что сегодня мы сможем переночевать в нормальных кроватях. Да и ужин можно приготовить в печи одного из уцелевших домов.

– Я не умею пользоваться зелирийскими печами, – смутилась Лика, чуть покраснев. – Можно я приготовлю еду на костре? Или ты, Вельга?

– Вельга? – вскинул бровь Макс. Та мгновенно стала пунцовой.

– Макс, Лика… Простите, но я ни разу в своей жизни ничего и нигде не готовила. Я этого совершенно не умею.

Лика усмехнулась, а Макс просто махнул рукой.

– Можно вообще не готовить. Отойдем на окраину, там есть несколько уцелевших домов. Лика, просто разведи костер поближе к лесу, закусим сухпайками и спать.

* * *