Во имя человека

— Очень рад, спасибо! — тотчас ответил он ей; и они пошли в круг.

А Санька стояла рядом со мной и молча смотрела куда-то в сторону… Постепенно свет в зале погас совсем, а зеркальные шары под потолком завращались быстрее, зайчики от них бежали теперь веселым хороводом…

— Простите, девушка, — негромко и смущенно проговорил паренек, подходя к Саньке; будто споткнулся, не находя слов, — договорил быстро: — Позвольте пригласить вас.

— Спасибо, — вежливо ответила Санька. — Только я уже… — и потянула меня за руку.

Миша Пирогов часто восхищался, как здорово Санька танцует. Сейчас она молчала, в свете бегущих зайчиков я видел ее серьезно-значительное лицо. Она не смотрела на меня, но я скоро понял, что целиком подчиняюсь ее движениям. Впервые в жизни, кажется, мне было так приятно просто танцевать.

Когда оркестр замолк, в зале снова зажегся свет, и Санька, чуть нагнув голову, пошла впереди меня к той колонне, где мы втроем стояли до этого, я сказал в спину ей:

— Я никогда еще так… приятно не танцевал, честное слово!

Она ничего не ответила мне, не обернулась, только еще чуть ниже наклонила голову.

Смоликова около колонны не было.

— Вон дядь-Вань, — тихонько сказала мне Санька.

И я увидел Смоликова шагах в десяти от нас около окна, задернутого портьерой. Он разговаривал с той женщиной, которая пригласила его танцевать. На ее лице была взволнованная улыбка.

Я взял Саньку за руку. Ее пальцы чуть подрагивали, и стояла она, почти повернувшись спиной ко мне, но руку не отбирала.

— Здравствуйте! — весело и громко произнесла Вера Миронова, подходя к нам, протягивая мне руку. — Наконец-то и вы, Сергей, выбрались в центр галактики, — она засмеялась. — Помогите нам разрешить спор, — и обернулась назад: — Ну, где вы, мои оппоненты?

Вера работала инженером в конструкторском бюро треста, строившего комбинат. Была она невысокой, щупленькой, продолговатое худенькое лицо ее быстро меняло выражение.

— Вот они, противнички мои! — насмешливо выговорила она, глядя на Боровикова и Симагину.

Высокий, ростом со Смоликова, только поуже в плечах, Боровиков язвительно оттопыривал толстые губы, щурил маленькие глазки. Он работал техником на монтаже приборного цеха комбината. Может, потому, что Боровикову приходилось иметь дело с тонкими и капризными приборами, или такова особенность его характера, но не только в лице его, а казалось, даже в аккуратно отглаженном костюме без единой пылинки, белоснежной рубашке, тщательно завязанном галстуке сквозила ироничность: приборы — это вам не краны или топоры, прошу, дескать, не забывать, дорогие товарищи!..

— Наш критик, — высокая и тоненькая Симагина, будто вытянувшаяся девчонка-старшеклассница, указала на Боровикова, — утверждает с присущим ему апломбом, что люди сюда в тайгу приехали по двум причинам: в погоне за деньгами или в силу случайности, а?!

Симагиной было уже за двадцать, она успела окончить в Москве химико-технологический институт, сейчас возглавляла лабораторию качественного анализа, большую и сложную. Но и в манере говорить, и во всей тоненькой узкоплечей фигурке, и в лице так и виделось что-то детски-наивное.

— Мы с Симагиной, Сергей, — быстро заговорила Вера, — научно подразделили всех прибывших сюда на несколько категорий. Первое, — она, подняв руку, загнула тоненький палец, — энтузиасты. Второе — перекати-поле. Третье — погоня за рублем. Четвертое — действительно случайное стечение обстоятельств, вследствие которого некоторые из нас и оказались здесь.

— Простите, Вера, — сказал я, — В таком случае я не могу уловить, почему же они — и Боровиков, и Симагина — ваши противники!

— Потому что оба они впадают в крайности.

В зале играла музыка, свет постепенно угасал, заметнее и ярче делались крутившиеся хороводом зайчики от зеркальных шаров под потолком.

— Если смотреть в корень, — глуховато проговорил Боровиков, — то привели сюда людей или деньги, или случайность.

— Позволь, а где же нормальное для всякого человека простое желание быть полезным другим людям, обществу, стране? — горячо перебила его Симагина.

— Допустим, человек любит свою специальность, — обстоятельно, точно и не слыша слов Симагиной, продолжал Боровиков. — Тогда он ищет, где может применить себя с наибольшей пользой, так?.. А где же, если не здесь, на новом и большом строительстве, и в результате — получается повышенная зарплата, так?..

Я чувствовал, что Санька давно уже и нетерпеливо пожимает мою руку, понимал, что ей хочется снова танцевать, но не мог уйти, не возразив Боровикову, чем-то меня раздражавшему.

Санька вдруг повернулась к Боровикову:

— Очень прошу вас: пригласите меня, пожалуйста, потанцевать!

Боровиков растерялся, Миронова и Симагина засмеялись. Тогда он сказал поспешно:

— С удовольствием! Простите, что раньше не сообразил, — и они с Санькой ушли танцевать.

— Поскольку главный мой оппонент бежал с поля боя… — начала Миронова.

Но тотчас к ней и Симагиной, приглашая их танцевать, подошли двое парней.

— Простите, Сергей, — успела сказать мне Вера.

— Не уходите отсюда, — сказала Симагина. — После танца приведем Боровикова, доспорим.