Во имя человека

С грехом пополам, что называется, мне удалось собрать на кране Наташи Левашовой восемнадцать комсомольцев. Я рассказал ребятам о разговоре с Костылевым. Они высказали свои пожелания и замечания, решили, что на конференцию от нас должен поехать я. Особенных претензий у нас ни к транспорту строителей, ни к флоту не было: и автомашины, и баржи с грузами подавались к нашим причалам строго по расписанию. Но Тихон Сотников с крана Левашовой, — на их причал шел цемент в бумажных мешках, — сказал, что не на всех автомашинах строителей имеется брезент. Не покрытые им мешки с цементом за двадцать километров пути по тайге под непрерывным дождем должны промокать, цемент — портится. Нужно сказать об этом на конференции. Братья-близнецы Локтевы с крана Петухова, — их причал перерабатывал баржи с кирпичом, — наказывали напомнить строителям: не всегда хватает контейнеров из стальных прутьев, без них бой кирпича на ухабистой дороге значительно превышает норму. Да и замедляется сама погрузка его на автомашины. Веселый крановщик Золотов с крана Панферова пошутил:

— Мы, конечно, для строителей — сфера обслуживания, почти что официанты, но ведь и официанты — люди. — И прищурился. — Уж чего книг на нас жалеют? Как бы мы не разучились читать.

И я обещал передать конференции нашу просьбу: пусть библиотека строителей присылает нам на кран книги и журналы.

Когда приехал на конференцию, вошел в клуб, разделся, опять удивился странному противоречию: в гардеробе клуба — ватники, дождевики, в фойе — нарядные и веселые молодые люди, никакого отношения, казалось, не имевшие к этой рабочей одежде.

Подошел Леня Казаков, протянул мне руку, быстро сказал:

— Буду выступать, хочу поблагодарить, Сергей, команду вашего крана за бесперебойную подачу песка для печей. Через месяц, почти на полгода раньше срока, одну уже задуем, опробуем!

— Если похвалите, нам это не помешает.

— Здравствуйте, Сергей! — Ко мне подошла Вера Миронова, широко и свободно улыбаясь: — Что же сбежали тогда с танцев?.. Ну, ничего, мы с Симагиной и вдвоем Боровикову мозги вправили!

Я извинился за тот побег, объяснил, что мы торопились на смену.

По клубному радио пригласили в зал. Мы с Верой сели на свободные места в одном из последних рядов.

В углу большой сцены стояла кафедра с микрофонами, вдоль стены — стол президиума, стулья к нему. На сцену вышел высокий и широкоплечий, цыганисто-черный Саша Костылев. Дотянулся к микрофону, объявил конференцию открытой. Дождался, весело улыбаясь, пока смолкнут аплодисменты, предложил выбрать президиум. Я увидел на сцене известного всей Сибири каменщика Виктора Шалимова, невысокого, коренастого, с мальчишеской белобрысой челочкой. Начальника строительства химкомбината невысокого и полного Рудакова. По его большим, улыбавшимся глазам было очень заметно, как он рад видеть сейчас в зале лучшую молодежь со строительства.

— Кто эта нарядная дама? — спросил я шепотом Веру, глазами показывая ей на высокую и красиво одетую женщину, севшую за стол рядом с Костылевым; в ушах ее поблескивали серьги, седые волосы были аккуратно причесаны, на руке — браслет.

— Да это же Морозова! — удивленно ответила мне Вера.

Много я слышал о главном инженере строительства Надежде Ивановне Морозовой, читал ее научные статьи, но ни разу не видел.

— Уж больно железные приказы отдает иногда Морозова, — сказал я Вере.

— Наверное, в этом есть необходимость. — И Вера усмехнулась: — Вы, Сергей, не засиделись в глуши на своей реченьке?

— Есть отчасти… Только простите, Вера, не реченька, а река! Одна из самых больших в мире!

— Ну-ну, речной патриот, я и не хотела вас обидеть!.. Если думаете выступать, Сергей, то пошлите сейчас записку в президиум: желающих будет много, можете не успеть.

Я вырвал листок из блокнота, написал, что прошу слова, аккуратно сложил записку, дотронулся до плеча впереди сидящего.

Какой-то парень, не обернувшись ко мне, взял записку, передал ее дальше.

Костылев сначала читал свой доклад, потом, разгорячившись, говорил уже без бумажки, заглядывая в написанное только для того, чтобы справиться с цифрами. Мы часто хлопали его словам, и я, как все другие сейчас в зале, испытывал то же радостно-приподнятое чувство уверенности и значительности происходящего. Хотя Саша говорил не об одних только успехах… Пожалуй, столько же, если не больше, он говорил и о недостатках, которые еще имеются, советовался, как лучше их преодолеть. Просто все мы понимали, что в том громадном деле, которое начато здесь, в тайге, некоторые ошибки и трудности неизбежны, но ведь не они определяли общее настроение людей и картину строительства.

После доклада Саши был короткий перерыв, потом выступала бригадир монтажников Зина Аквилева, рассказывала, как они собираются работать на открытом воздухе в морозы. Закончила, ей хлопали, а она все не уходила с трибуны. Когда аплодисменты затихли, побагровевшая от смущения Зина, сначала спотыкаясь, а после уже уверенно прочитала стихи, написанные ею о строительстве химкомбината. И хотя в стихах ее не было ничего особенного, зал хлопал Зине долго и оглушительно.