Во имя человека

Мне давно уже хотелось курить… Да и поведение Саньки чуть ли не обидело меня. И я решил, что пока они танцуют, выйду в курительную комнату.

В длинном пустынном коридоре остановился, немного не дойдя до курилки, стал жадно закуривать. Вдруг свет в коридоре погас, и сразу же чей-то вкрадчивый, незнакомый голос произнес сзади:

— Кончай, Серега, играть в КВН.

Я только что бросил в урну потухшую спичку, хотел обернуться к говорившему, но сильный удар по голове чем-то тяжелым и мягким, будто резиновым шлангом, заставил меня сначала сильно пошатнуться, а потом и сесть на пол, такими вдруг непослушно-ватными сделались ноги…

Едва различимый звук быстрых шагов, снова вспыхнувший свет в коридоре.

Наконец я сообразил, что сижу на полу, прижимаюсь спиной к стене, обеими руками упираюсь в пол, чтобы не свалиться на сторону…

— Ах ты, Серега! — огорченно проговорил надо мной Смоликов. — Как же это я проглядел, а?!

— Что там… на голове? — выговорилось у меня.

Он осторожно, одними пальцами, отвел в стороны волосы, ответил с облегчением:

— Просто шишку набили… Пустяки. Давай-ка поднимайся, незачем внимание привлекать, — взял меня двумя руками под мышки, легко поднял, прислонил спиной к стене: — Стоять сам можешь?

— Могу, кажется…

— Не тошнит?

— С чего это?

— Первый признак сотрясения мозга — тошнота.

— Выключили свет в коридоре, предупредили, чтобы перестал играть в КВН и…

Я заставил себя, чуть отодвинулся от стены: стоять мог, и голова не кружилась, только вот шумело в ней и затылок болел, точно кипяток на него лили.

— Наверное, свинцовой трубкой они тебя… Ну-ка, иди по коридору, а я погляжу.

Я сделал несколько шагов. Стены и пол коридора надежно стояли на своих местах.

— Здоровеньким тебя отец вырастил, ничего не скажешь, — одобрительно проговорил Смоликов.

Я обернулся к нему, спросил:

— Как там твой веселый старшина говорил?.. «Второй раз — спотыкается?..» Может, покурим, Иван Иваныч?

— Нет, тебе придется потерпеть пару часиков. И вообще, знаешь, поедем-ка домой.

— Зачем, да я в порядке, ты не бойся!..

— Вот чудак: поучили тебя, а ты — урок понял, на дальнейшее учел, сбежал домой. Может, сейчас нам Кузьмина найти?.. Впрочем, нет, полошить наших «друзей» ни к чему, еще заметят, что к Кузьмину мы направились. Сейчас Санька прибежит, ты, — он чуть улыбнулся, — просто оступился, задел, скажем, головой о косяк.

— Понял.

Он помолчал, потом ни с того ни с сего сказал:

— Просьба у меня к тебе, Серега… Ты, конечно, не такой, но с нами, мужиками, случается… А у Саньки к тому же и ножки аппетитные. Не делай ты из нее мимоходом бабу, а?..

— Это ты зря.

— Да я знаю. Просто…

— Ну, ладно, поехали с бала домой.

И в это время в коридор вбежала Санька. Сначала крикнула обрадованно:

— Вот ты где, Серега! — Тотчас остановилась, зорко щуря свои быстрые глаза, переводя их с меня на Смоликова, снова на меня. Будто все и сразу поняв, спросила: — Ты обиделся, Серега?..

— Что ты, Санька?.. Просто вышел покурить с Иван Иванычем, да оступился, задел головой о косяк.

Она медленно подошла ко мне, попросила тихонько:

— Ну-ка, наклони голову.

— Да ничего нет, вот чудачка…

Она обеими руками взяла мою голову, подула на полосы, как ребенку, потом сказала:

— Приличненькая шишечка! Больно?..

10

Комсомольская конференция строителей химкомбината, посвященная окончанию лета и подготовке к зиме, проходила в том же клубе, в котором несколько дней назад мы с Санькой и Смоликовым были на танцах.

На наших четырех кранах было двадцать три комсомольца. Еще когда мы уходили из порта вниз по реке в эту длительную командировку, ребята выбрали меня комсоргом группы. Накануне конференции мне позвонил по радиотелефону секретарь комитета комсомола строительства Саша Костылев, рассказал о предстоящей конференции, о своем докладе. Извинился, что больше одного пригласительного билета они нам на краны послать не могут, и так в комитете боятся, что делегаты конференции не поместятся в зрительном зале клуба. Попросим, чтобы тот, кого мы пошлем с кранов на конференцию, обязательно выступил на ней.