Во имя нигилизма. Американское общество друзей русской свободы и русская революционная эмиграция (1890-1930 гг.)

К тому же очень скоро у Пурена нашлись влиятельные заступники в лице известных друзей русской свободы конгрессмена Парсонса и банкира Шиффа. Правда, и в этом случае члены национального комитета Общества друзей русской свободы действовали от собственного имени. Шифф в письме к Руту прямо увязал вопрос о выдаче Пурена с отменой существующих ограничений на въезд в Россию американских евреев. Ответ Рута, опубликованный вместе с письмом Шиффа в «New York Times», ясно показывал, что в Белом доме прилагают дипломатические усилия разрешить эту проблему. Рут заверял Шиффа, что Белый дом регулярно поднимает вопрос перед царским правительством о необходимости уравнять в правах всех американских граждан, желавших посетить Россию[786]. Временный поверенный в делах России в США Н. В. Крупенский расценил письмо госсекретаря как предвыборное обращение с «целью доказать многочисленным американским евреям, что нынешняя республиканская администрация принимает близко к сердцу их интересы и действует в угодном им направлении»[787].

В защиту Пурена публично выступили и другие участники Общества друзей русской свободы. Так, Л. Уолд защищала латышского беглеца перед министрами Белого дома и лично президентом Т. Рузвельтом[788]. И. А. Гурвич, выступавший в качестве адвоката Пурена, издатель американской газеты «Русское слово» И. К. Окунцов и Э. С. Блэквелл опубликовали в «New York Times» письма в поддержку Пурена[789]. Но, несмотря на активную деятельность членов Общества друзей русской свободы, сама организация бездействовала на протяжении всей кампании. На этот раз агитацию вели общественные деятели и специально учреждённые комитеты, которые занимались кампанией в разных городах Америки. По всей стране они собирали деньги, необходимые для оплаты услуг адвоката и подписи под петицией в защиту Пурена. В общей сложности около 80 000 человек поддержало петицию, которая в октябре 1908 г. была направлена президенту США. Большую роль в организации сбора подписей сыграл конгрессмен Герберт Парсонс.

Столкнувшись с мощной кампанией протеста, американские власти вынуждены были пойти навстречу противникам выдачи Пурена. Отказ госдепартамента удовлетворить запрос царского правительства привёл Розена к твёрдому убеждению, что МИД и впредь не сумеет добиться выдачи таких подданных империи, «более или менее отдалённая связь которых с недавним революционным движением в России могла бы дать повод для возбуждения вопроса о политических преступниках»[790].

Розен оказался прав. В 1910 г., когда уже на территории Канады, находившейся под британской юрисдикцией, стал вопрос о выдаче российского подданного Саввы Федоренко, суд также отказался выдать его на родину. Как и в случае с Пуреном, новости об аресте Федоренко заставили противников выдачи политических эмигрантов начать кампанию в его защиту[791]. Защитником Федоренко в суде вызывался стать всё тот же И. А. Гурвич. В письме к Д. В. Соскису он сообщал, что нью-йоркское Общество друзей русской свободы участвовало в сборе средств, необходимых для защиты в суде[792]. Гурвич был уверен в своих сила, и действительно, в декабре 1910 г. окружной суд Манитобы не дал разрешение на экстрадицию Федоренко в Российскую империю.

Отказ Соединённых Штатов в выдаче беглых преступников воспринимался официальными лицами в России как свидетельство того, что многие американцы по-прежнему враждебно воспринимали самодержавие[793]. В таком отношении подозревали, прежде всего, влиятельных американских евреев, продолжавших критиковать политику России в еврейском вопросе. Их желание повлиять на незыблемую позицию российских властей в «паспортном конфликте» стало ещё одной причиной ухудшения российско-американских отношений в конце первого десятилетия XX в.

Для достижения своих целей Дж. Шифф, О. Штраус, Дж. Джейкобс в 1906 г. создали Американский еврейский комитет (АЕК). Его лидеры рассчитывали через давление на американские власти разрешить в благоприятном для них духе «паспортный конфликт». Как им представлялось, разрыв русско-американского договора о торговле и мореплавании 1832 г. сможет повлиять на непреклонную позицию царского правительства в «паспортном конфликте»[794]. Участники АЕК надеялись, что признание Россией прав американских евреев на свободный въезд в империю подтолкнёт русское правительство и к следующему шагу – уравнению прав еврейских подданных с остальными подданными России. Поэтому в АЕК выступали за политику активного давления на русские власти. В этом вопросе еврейское лобби рассчитывало на понимание со стороны президентской администрации. Но в Белом доме заняли прагматичную позицию. Там стремились найти компромисс с Россией в решении «паспортного конфликта», что не устраивало лидеров АЕК[795].