Во мгновение ока (СИ)

— Напротив, Зорайде! Люди нас разлучают, а судьба сводит вновь и вновь! — спорила роковая красавица. — Если бы моей судьбой была мирная жизнь с Саидом, я не встретила бы Лукаса опять, не попала бы снова на это перепутье! Помнишь, Зорайде: «Прошлое и будущее сойдутся перед тобой, как два рукава одной реки, и ты будешь выбирать: идти ли вперед или повернуть назад». Ты говорила мне так. Саид — это мое прошлое, это то, что тянет меня на дно и не дает дышать, а я хочу другой жизни! Я хочу свободы, и я выбираю будущее!

— Ты не знаешь, о чем говоришь, девочка моя, — опечалилась Зорайде. — У тебя было высшее благо — любовь мужа. Любовь мужа для женщины лучше самой крепкой крыши, что защищает от ветров и дождей, это и ее щит, и сила. Ты так легко отказываешься от нее и еще не понимаешь, что значит лишиться всякой опоры в жизни.

— Но я не лишаюсь опоры! — начала возражать Жади и тут же сжалась в комок, увидев на пороге комнаты мужа.

Саид надменно, с видом триумфатора прошествовал внутрь с бархатным футляром в руках. Рассевшись напротив жены, он раскрыл его и продемонстрировал редкой красоты золотое колье с драгоценными камнями, стоившее целое состояние.

— Ну как, нравится? — с издевкой спросил он.

— Красивое, — равнодушно ответила Жади.

— Оно для моей невесты. Ты уже решила, что наденешь на мою свадьбу?

— Саид, прекрати это!

— Хочешь узнать новости о Лукасе? — все тем же тоном произнес он. — Я только что созванивался с Маизой. Она говорит, будто ее муж очень огорчен своей инвалидностью и потерял всякий интерес к жизни и к любви. Он сказал, что прошлого для него больше не существует, как и будущего. Бедняга собирается похоронить себя заживо.

— Я не верю ни единому твоему слову, — отрезала Жади.

— Очень зря. Ты можешь сама позвонить Лукасу и спросить, — Саид достал из кармана пиджака сотовый телефон и протянул жене. — На, позвони, спроси, как его здоровье и как скоро он сможет с тобой встретиться.

— Ты просто чудовище! — она оттолкнула его руку с телефоном. — Я не встречала более хладнокровных мерзавцев, чем ты! И трусливых.

Саид вздрогнул от этого оскорбления, будто от удара током — маска напускного равнодушия слетела, как картонная. Он подумал, что Жади следовало бы дать пощечину за такую дерзость, но в сложившейся ситуации это означало бы предоставить ей карт-бланш, тем более, в присутствии съежившейся от ужаса Зорайде, и поэтому быстро взял себя в руки.

— Вот как? — ухмыльнулся Саид. — А кто же тогда смелый мерзавец? Лукас, должно быть, полон смелости, если встречался с чужой женой тайно, урывками, боясь попасться кому-то на глаза, как вор. Хотел бы я посмотреть на то, как он вместе с тобой вышел бы на площадь, чтобы разделить восемьдесят ударов плетьми, которые вы оба давным-давно заслужили!

— Саид… — попыталась перебить его жена.

— Он сбежал бы, малодушно сбежал, оставив тебя одну умирать на потеху толпе, а через год не вспомнил бы и твоего имени! Твой любовник уже забыл про тебя, его волнует только то, что он больше не сможет ходить, где захочет и к кому захочет, все его похождения закончились раз и навсегда!

— Саид, грешно так говорить, — робко вмешалась Зорайде.

— А ты, Жади, делай выбор, — Саид раскраснелся от гнева, — будешь ли ты жить в моей семье рядом с дочерью, окруженная всеми благами, или пойдешь на улицу, потому что Лукас и его семья не пустят тебя даже на порог!

Он громко захлопнул футляр с колье и резким шагом вышел прочь. Прозрачная легкая занавеска у входа затрепыхалась, точно от испуга. Сид Али, восседающий внизу с трубкой кальяна, окликнул зятя:

— Саид, не спеши! Присядь, я хочу поговорить с тобой.

— О чем, дядя Али? — недовольно спросил тот, но все же приостановился.

— Саид, гнев — плохой советчик, особенно, когда он рука об руку идет с ревностью. Ты уже совершил одну серьезную ошибку, но продолжаешь делать еще и еще, а твоя семья тем временем рушится, как костяшки домино, падающие друг на друга.

— Вы хотите сказать, что это я ее разрушаю, а ваша племянница ни при чем?

— Жади виновата, не спорю, — оговорился Али, — но и ты не безгрешен. Лукас пострадал, и сейчас он в глазах Жади и жертва, и герой, а кто для нее ты? Мучитель, тиран? Возможно, в глубине души ты рад, что Лукас тебе больше не соперник, но с кем она будет сердцем, Саид?

— Она и так сердцем всегда была с ним, — помрачнел мужчина. — Что бы я ни делал, был ли ласковым или жестоким, щедрым или скупым, любящим или проклинающим, Жади выбирала не меня, и теперь я вижу это ясно, как никогда.

— Неужели ты хочешь удерживать ее возле себя шантажом?

— Боюсь, все остальные средства давно исчерпаны. Пусть хотя бы так, но она будет со мной. Это лучше, чем вообще без нее.