Во сне и наяву

Я приподнялась на локте, и мокрые волосы сосульками повисли вдоль моих щек:

– Говори.

– Не слишком-то ты вежлива, – усмехнулась Светка. – Ну, скажем так: есть у меня одна тетечка, за триста баксов освободит от всех проблем.

– За триста баксов? – изумленно выдохнула я.

– А ты думала? – Она скрестила руки на груди. – Эти услуги денег стоят, как, впрочем, и все другие.

– Но где я возьму такие деньги?

– Я могу одолжить.

– Ты? – Я недоверчиво уставилась на Светку.

– Я, – подтвердила она с достоинством.

Хотела было спросить, откуда у нее триста баксов, и тут же вспомнила, какой Светка возвращалась последнее время из своих отлучек к бабке: насквозь прокуренная, с явственным запахом перегара и плохо замазанными фонарями под глазами.

Анфиса при виде нее каменела лицом, разворачивалась и уходила из палаты. Через десять минут Светку вызывала Марина Ивановна, а еще через двадцать она благополучно возвращалась в комнату и шла прямиком в душ.

Вот какие денежки она предлагала мне – свои «честно» заработанные гонорары.

– Спасибо, – проговорила я, с трудом сдерживая отвращение, – как-нибудь обойдусь.

– Обойдись, – легко согласилась Светка и, достав зеркальце, принялась прихорашиваться, не обращая на меня никакого внимания.

В дверь заглянула Людка.

– Васенька, Анфиса Петровна спрашивает, почему ты не ужинала. Ей что сказать? Ты заболела?

– Не надо. – Я поспешно села. – Ничего не говори. Я сейчас приду.

Ноги не слушались, перед глазами порхали и кружились разноцветные мушки, во рту ощущался противный металлический привкус.

Я наспех пригладила волосы, сделала глубокий вдох и поплелась в столовую.

С каждым шагом становилось все более ясно, что придется-таки воспользоваться Светкиной помощью. В самом деле – что еще делать? Не рожать же в четырнадцать лет! К тому же кто оставит меня, беременную, в интернате?

Анфиса ждала меня в столовой.

– Ты где пропадаешь? – Она поглядела на меня с тревогой и сочувствием. – Все занимаешься? Передохни малость, а то на тебе уже лица нет. Бледная, как смерть. Сядь вот, покушай, котлетки твои любимые.

Она пододвинула мне тарелку, не зная, очевидно, что Светка уже взяла мою порцию.

Я ковыряла вилкой в пюре под прицелом ее внимательных глаз, дыша ровно и глубоко, чтобы унять тошноту.

– Смотри, и аппетита нет. Завтра скажу Герману Львовичу, чтобы он оставил тебя в покое. Провалиться пропадом этой чертовой олимпиаде!

Анфиса ничего не подозревала. Она не могла даже представить себе, на что способна ее любимица. В ее глазах я по-прежнему оставалась ребенком, слабеньким, не до конца поправившимся, которого надо беречь и жалеть.

Она заставила меня выпить чаю и проводила до палаты.

– Ложись спать. Я точно поговорю с математиком. Больше никаких вечерних занятий, лучше погулять во дворе. Спокойной ночи! – Анфиса погасила верхний свет, хотя было всего полдевятого, и ушла.

Людка тут же зажгла настенную лампочку и взялась за семечки. Светка, сняв узкую юбчонку, принялась натягивать новые колготки.

– Схожу к мальчишкам. Они приглашали в карты поиграть.

– Поздно, – робко предупредила Людка. – Анфиса Петровна ругаться будет.

– Плевала я на твою Анфису Петровну, – лаконично бросила Светка и глянула на меня. – Ну, ты как?

– Ужасно, – призналась я.

– А будет еще круче, – пообещала она с видом знатока. – Ты уж мне поверь, я знаю.

– С тобой тоже… так было? – спросила я, понизив голос до шепота.

– Ха! И не однажды.

– И как же ты? Тетенька помогла?

– Она.

Я поколебалась, глядя на ладную фигурку в одних колготках.

– Как я верну тебе деньги?

– Очень просто. Будешь выполнять любые мои поручения. Ну вроде как на посылках.

– А… это больно?

– Сначала нет, она маску специальную дает. Вдохнешь – и отключишься. Потом немного, но терпимо.

– А как я поеду к твоей тетке? – не унималась я. – Кто меня отпустит? У меня же нет бабки.

– Вот это действительно проблема. – Светка глубоко задумалась. – Знаешь что? – произнесла она через минуту. – Когда там твоя олимпиада?

– В следующий вторник.

– Вот и замечательно. Я попрошусь поехать с тобой – для поддержки. Ты зайдешь в класс, получишь задание, а потом попросишься выйти – вроде как в туалет. Или… или лучше скажешь, будто нехорошо себя почувствовала. Тебя отпустят, следить никто не станет. Наши, интернатские, к тому моменту уже побегут по магазинам, и мы с тобой спокойненько умотаем. Городок небольшой, тетя Даша живет близко к центру, успеем. Полчаса на всю работу, минут десять тебе оклематься, глядишь, через час-полтора вернемся. Может, еще и олимпиаду свою дописать успеешь! – Светка довольно захихикала. – Ну что, гений я или нет?

– Гений, – кисло проговорила я. Ее план казался мне полной абракадаброй и утопией. Я не представляла себе, что смогу убежать из-под носа взрослых, да еще успеть сделать аборт за каких-нибудь жалких полтора часа. Но выбирать не приходилось.

– Хорошо. Я согласна.

– Ну и отлично. – Светка надела юбку. – Теперь ложись и спи. А чтобы не тошнило, лимончик пососи.

– У меня нет.

– У меня зато есть. – Она распахнула тумбочку и жестом фокусника вынула с полочки половинку зеленоватого сморщенного лимона. – Знай мою доброту.