Во сне и наяву

– От кого-нибудь профессора, нобелевского лауреата! – Жанна хихикнула и тут же прикрыла рот рукой: – Ой! Что же это я несу! Ты ж еще маленькая.

Я вспомнила, что Макаровна рассказывала про мать: будто бы она, пока еще не так сильно пила, была настоящей красавицей, и за ней толпами ходили кавалеры.

Я, однако, привыкла видеть ее совсем другой и с трудом могла вообразить себе, что на нее польстился бы кто-нибудь, кроме подзаборного бомжа.

Жанна по-своему истолковала мою задумчивость.

– Ты что? Обиделась? Ну прости, пожалуйста! – Она жалобно надула пухлые губки. – Я совсем не хотела тебя расстраивать. Наоборот – пытаюсь внушить, что ты – само совершенство. Как Мэри Поппинс – помнишь, мы фильм смотрели на прошлой неделе? – Жанна весело рассмеялась.

Я кивнула. Могла ли я тогда предположить, какую роковую роль сыграет в моей жизни эта безобидная фраза!

Мэри Поппинс нравилась мне чрезвычайно, и вообще весь фильм – веселый, яркий, увлекательный.

– Да, да! – с улыбкой подтвердила Жанна, видя, как мои щеки покраснели от удовольствия. – Ты – леди Мэри! Тебе приятно?

– Очень.

В голове у меня мелькнула мгновенная мысль рассказать о том, что со мной случилось. Поделиться с ней своей бедой прямо здесь, сейчас.

Жанна – взрослая, опытная, несмотря на то, что выглядит как девчонка. Она поможет, подскажет, что нужно делать, наверняка гораздо лучше и правильнее, чем Светка.

Я уже открыла было рот, но тотчас одернула себя. Нет, нельзя. Что, если Жанна, испугавшись за меня, побежит к Марине Ивановне? Тогда конец всему.

Я решительно мотнула головой.

– Ты что-то хотела? – Жанна вопросительно заглянула мне в лицо.

– Нет, ничего.

– Вы правда не поссорились с Волковым?

– Мы с ним никогда не ссоримся, – тихо произнесла я.

– Только он с тобой. – Жанна понимающе кивнула. – Послать бы тебе его к черту, вот что. Слышишь, Василисик? Плевать надо на таких, как он! Они на погибель нам созданы, красивые и равнодушные, а мы, дуры, сопли из-за них распускаем. – Она нежно обняла меня за плечи и пропела в самое ухо громким шепотом: – Пле-вать! Поняла?

– Да. – Я слабо улыбнулась в ответ на ее слова.

– Так-то лучше, – обрадовалась Жанна. – Иди по своим делам. Спасибо за помощь.

23

Неделя ползла по-черепашьи медленно и мучительно. С каждым днем тошнота все усиливалась, грозя довести меня до ручки. Голова кружилась, я стала передвигаться мелкими шажками, придерживаясь за стены, а большей частью вообще сидела в палате, стараясь не появляться в людных местах.

Светка вела себя воистину героически и самоотверженно: носила мне в палату пищу, мочила под краном полотенце и носовые платки, чтобы положить на лоб, а главное, ежедневно снабжала кусочком лимона, который был для меня единственным спасением от изматывающей, постоянной дурноты.

Наконец настал решающий день. Накануне выяснилось, что олимпиада будет проходить в одной из центральных школ городка и сопровождать нас туда будут Жанна и Геннадий Георгиевич.

Это было как нельзя кстати. Жанна, по обыкновению, собиралась совершить вояж по магазинам, а про Геннадия Георгиевича было заранее известно, что он все три часа, отведенные на решение задач и примеров, будет заниматься машиной во дворе.

Вечером перед сном Светка велела мне вымыться с мылом. «Чтобы избавиться от всяких там микробов», – заявила она со знанием дела.

Ночь я провела без сна, ворочаясь с боку на бок и то и дело вздыхая. Светка несколько раз вставала, наливала мне попить и шепотом говорила что-то ободряющее.

Утром из зеркала на меня глянул узник концлагеря: окруженные синевой, ввалившиеся глаза, искусанные в кровь губы, скорбная морщинка надо лбом.

Пришла Анфиса. Она окинула меня скептическим взглядом и покачала головой:

– Ну что ты так волнуешься? Все равно напишешь лучше всех, я уверена. А даже если не напишешь, ничего страшного. Главное – участие!

Я со вздохом принялась одеваться. Предусмотрительная Светка заставила меня прихватить с собой пару полотенец – на всякий случай. Я запихнула их в пакет вместе с учебником Германа Львовича и тетрадью для черновика.

Мы позавтракали и вместе с остальными участниками олимпиады сели в машину к Геннадию Георгиевичу.

Меня пробирала мелкая дрожь. По мере приближения к райцентру она становилась все более сильной, так что даже зубы начали стучать. Я стискивала их, делала глубокие вдохи, сглатывала противную горькую слюну, то и дело скапливающуюся во рту, – ничего не помогало.

– Слонов считай, – шепотом посоветовала Светка.

– Как это?

– Да очень просто. Представляй, как будто видишь караван слонов. Все красивые, здоровенные такие, в золотых попонах. Представила?

– Ну, – сказала я не очень уверенно.

– Теперь считай. Один слон, два, три… и так далее. Классное средство, от стрессов помогает будь здоров. Проверено.

Я закрыла глаза и попыталась вообразить слоновий караван. Но перед глазами у меня стояло лишь лицо Толика, красивое, холодное, с пронзительным и колючим взглядом.

– Вот так, правильно, – одобрительно шепнула Светка. – Молодец.

Я заткнула уши.