Во сне и наяву

Его мама принесла ключи от дачи, хотя сам он в больнице. Это хорошо, что она сегодня не пойдет в школу. Она выскакивает из ванной, обнимает и целует папу, будит братьев. Быстро, быстро, все быстро, собирает их в садик, в который раз убеждаясь, что близнецам нужна новая одежда, нужно не забыть попросить отца Серафима, чтобы разрешил поискать одежду в пожертвованиях, там иной раз бывают приличные вещи. Она вытаскивает братьев на улицу, и, так как идет дождь, почти бегом они выскакивают из подъезда. Она торопится еще и потому, что сама хочет есть. После того как с ее мамой и папой случилась беда и она перестала ходить на тренировки ежедневно, Света почти никогда не хотела есть так сильно, как в последнее время. «Наверное, еще расту», – думала она, когда, проводив братьев в садик, бежала не домой, а в магазин.

Покормила и проводила папу на работу, сама как следует поела. Потом сделала маме массаж. Светлана знала, что Иванова работает честно, она и переворачивает маму, и массаж конечностей делает, когда нужно, и полость рта обрабатывает каждое утро, но девочке самой хотелось помочь маме. Вот она еще раз размяла маме суставы. Поменяла белье. После протерла приборы и провода – они очень быстро пылятся, – закинула белье в машинку, еще раз сменила маме позу, ввела ей инъекцию, села в кресло, включила телевизор. Думала чуть посидеть и начать мыть полы. Но тут запищал домофон, она с некоторым волнением идет к двери. Кто это? Слава богу – это отец Серафим, он с мокрым зонтом и опять с какой-то книгой под мышкой. Священник кстати, девочка поговорит с ним об одежде для близнецов и еще об одном важном деле.

– Ну, как ты, чадо? – спрашивает священник, снимая дурацкие туфли в прихожей. Носки у него промокли, и он, оставляя влажные следы на полу, идет к ванной.

– Я? Я нормально, – отвечает девочка.

Священник обнимает ее, крестит:

– Нормально? Да ты просто кремень. Я иной раз устаю так, что сил нет, люди ко мне с бедами своими идут, с глупостями, с дурью, с боязнями, приходят и жалуются. И жалуются, и спрашивают, чего Господь с ними так немилосерден, а я всю их дурь должен слушать, должен наставлять их, вразумлять, ободрять. Иной раз так устаю, что хочется плюнуть, послать их по матушке, просто сил нет. А я тут сразу про тебя вспоминаю. И думаю: «Что разнылся, старый дурень, чего Бога гневишь, вон дщерь чистая Светлана взяла на себя тягот больше, чем какой взрослый выдержит, и ничего, не ропщет. Несет крест свой». И ты знаешь? Помогает. Я тебя многим нытикам в нашем приходе в пример ставлю.

Он обнял Светлану и не выпускает. От него пахнет потом и дождем, и борода его ей не нравится, но девочке не противно. Она удивлена, что святой отец ставит ее другим в пример. Она вдруг решила поговорить с ним насчет Пахомова, насчет того, что он из-за нее так пострадал, но священник вдруг и говорит:

– Ну, давай мне чай и можешь идти по делам. Три часа подежурю у твоей мамки. Вот, посмотрю партии Алехина.

Он показывает книжку про шахматы, но она на нее даже не глядит.

– Три часа? – Света даже немного растерялась. А потом обрадовалась: точно! Нужно купить новую обувь. У нее промокают ноги за первые сто шагов по улице, а ведь дожди будут идти до конца ноября. – Да, спасибо, отче, мне очень нужно это время.

– Ну и слава богу, – говорит отец Серафим.

А Света, подумав, вдруг решается:

– Отец Серафим, тут у меня дело одно есть, а папе я о нем сказать не могу, сразу не сказала, а теперь не хочу…

– Что же это за дело, что отцу сказать нельзя?

Света быстро уходит и возвращается к священнику, протягивает ему монету:

– Вот, нашла, папе не сказала, думала, что заставит искать потерявшего и вернуть ему. Продала одну сама, но купил ее барыга, дал всего десять тысяч, а потом я узнала, что она стоит сорок, а вот эта, – Светлана ткнула пальцем в ладонь святого отца, на котором лежал золотой, – а эта, девятьсот четвертого года, стоит сто семьдесят на аукционе.

– Сто семьдесят? – удивленно воскликнул поп.

– Да, но лоты не принимаются без паспорта, – продолжала Светлана. Она сделала паузу. – Может, вы мне поможете, святой отец?

– О как? – Поп подбросил монетку на ладони. – А где этот аукцион?

– Я все выясню, – сказала Светлана. – Все вам расскажу.

Поп смотрит на нее проницательно:

– Но ты мне честно, дева, скажи, ты точно нашла ее?

– Клянусь здоровьем мамы, – отвечает Светлана и добавляет: – Узелок с монетами на улице лежал, а хозяин его умер.

– Умер?

– Умер, – кивает Светлана. – Я точно знаю. Но папа мог бы не поверить в это и стал бы ко мне приставать и приставать. Вот я и решила без него сама сделать, а ему сказать после. Я уже часть зарплаты Ивановой выдала, а как эту монету продадим, так кредит выплатим, папе меньше придется работать.

– Ну ладно, раз так, то все сделаю. – Отец Серафим поверил ей. – Это дело богоугодное. Выясняй, куда мне ехать. Поеду хоть завтра, завтра с утра у меня служб нету.