Во тьме безмолвной под холмом

– Кончай ныть. А теперь дай мне это и проваливай. И неча пялиться на мои сиськи.

– Я не…

– Да, да. Господи. Каждый раз одно и то же. А теперь пшел вон. И это забери! Выльешь в раковину.

Дом выскользнул из ванной с миской кровавой воды; застегивая лифчик, Лиз изучала себя в зеркале. Бинты и хирургическая лента крест-накрест пересекали ее торс, отмечая места, куда угодила дробь. Всего семь, включая левую руку и правую ногу. Вряд ли это можно назвать счастливым числом, но все равно на удивление мало. А вот ощущения были куда хуже. Лиз повытаскивала дробины пинцетом, и теперь они лежали на тарелке, облепленные крошками от тоста.

Раны по-прежнему болели зверски, несмотря на ибупрофен. В доме были еще таблетки с кодеином, но от них Лиз всегда вырубалась, а сейчас она не могла себе этого позволить.

В одном грязном исподнем она прошла в спальню и стала рыться в комоде. Вельветовые брюки, чистая рубашка, новый свитер. Старая одежка и изрешеченный жилет валялись кучей в углу. Сжечь их можно и потом. А пока у нее есть дело.

Спустившись вниз, она надела новое пальто и осмотрела оставшееся оружие. Был помповый дробовик, но из разрешенных законом – всего три патрона, и еще один в патроннике. Тем не менее Лиз взяла его и обрез, а затем набила карманы патронами. Взяв из шкафа непромокаемую простыню и фольгированное одеяло, она сунула их под мышку, нашла трость и прошла на кухню.

Там сидел Дом в обнимку с двумя собаками.

– Запри за мной дверь, – велела Лиз. – И не выключай свет.

– Да, мам.

Тяжело дыша, Лиз зашагала через двор. Скоро стемнеет, Они снова выйдут, и тогда помоги Господь Элли чертовой Читэм, Милли Эммануэль, Кэддикам и прочей сволочи. Помоги Господь и Джесс, этой вероломной маленькой шлюхе, Иуде проклятой. А пока ей предстояло сослужить последнюю службу.

Она понятия не имела, чем Они могут воздать ей за старания, чего ей вообще хочется. Все ее дети умерли, кроме бестолкового Дома и Иуды Джесс, а она слишком стара, чтобы завести новых. Ничего, потом разберется, стоит ли еще ради чего-то жить. Если нет, она без колебаний покончит с собой. Сейчас это не имеет значения. Лишь бы Пляска состоялась и Спящие пробудились. Это и будет ее местью Джесс, Читэм и всему сволочному миру. А остальное приложится.

Лиз направилась в Курганный лес, но в этот раз обходным путем, чтоб ее не нашли по следу. Она покараулит до темноты, потом пойдет домой и запрется на ночь. А там посмотрит, что принесет новый день – если он вообще наступит.

52

На лугу уцелевшие собрали запасы еды и топлива: каждую щепку, каждую каплю бензина, а также палатки, постельные принадлежности, все лекарства и перевязочные материалы, какие удалось вытащить из аптеки. Развели костерки, чтобы согреться; большие костры разожгут после наступления темноты.

Ноэль обходил периметр с винтовкой наперевес в компании Элли. Рубен рысил за ней по пятам. Ноэль молчал; возможно, ему не давало покоя содеянное. А может быть, и нет: как ни потрясло Элли поначалу убийство Киры, она уже почти и думать о ней забыла. У нее сейчас были проблемы поважнее: люди обращались к ней за советом. Они ждали, что Милли позаботится о них, а Элли подскажет, что делать. Вполне справедливо. Это ее работа, ее обязанность, и Элли искренне радовалась этому: слишком часто она ощущала страшную опустошенность, словно все пережитое вынуло из нее душу. Она все равно что воздушный шарик (Элли почти рассмешило это сравнение): дряблая, пустая оболочка, которая сдуется, если постоянно чем-нибудь не подкачивать.

У нее нет ни семьи, ни веры. Ничего, кроме работы. Нет даже собаки – хотя Рубен, похоже, удочерил ее. Ты ему понравилась, говорила Мэдлин. Маленький негодник, похоже, теперь больше тянулся к Элли, чем к законной хозяйке. Элли оглянулась на лагерь, но не смогла разглядеть Мэдлин в толпе; единственной узнаваемой фигурой была Милли, снующая от палатки к палатке в своем розовом пуховике.

Возможно, Рубен учуял на Мэдлин следы тварей: она до сих пор страдала от ран и держалась исключительно на таблетках. В каком-то смысле чудовища и на ней оставили свою метку. У всех остальных травмы были вызваны шоком, обморожением и несчастными случаями: обычно тем, до кого добирались твари, никакая помощь уже не была нужна.

Изучив семейную Библию Харперов, викарий растеряла всю энергию. Скорее всего, от усталости и травм, но Элли опасалась, что тут нечто похуже. Милли под завязку накачала Мэдлин антибиотиками, но они пока что не помогли.

Элли с Ноэлем завершили обход. Вокруг инвалидного кресла Мэдлин собралась толпа: бледная и измученная, викарий как могла старалась подарить своей пастве надежду. Заметив в толпе Милли, Элли протиснулась к ней.