Во тьме безмолвной под холмом

Несмотря на указания, Элли увидела огни, следующие за ними по Падубовому ряду, пока Ноэль помогал ей вылезти из машины у входа в хирургию. Поднимаясь с его помощью на крыльцо, она услышала голос Тельмы Грэм. Хлопали дверцы машин. Милли открыла дверь и ахнула.

– Что за херня?

– Долго рассказывать, – буркнула Элли.

– Осторожно, – добавил Ноэль. – У нас на хвосте толпа с вилами.

– Заебись. Веди ее в приемную.

У Элли скрутило живот. Она кинулась в туалет, захлопнув за собой дверь. Проблевавшись, вымыла руки холодной водой и сполоснула лицо.

В дверь забарабанили кулаки. Они ворвались. Сейчас набросятся. Нет, это стучат не в дверь уборной. Это где-то дальше. В дверь хирургии.

– Где она? – выкрикнул кто-то. Элли узнала голос. – Нам нужно поговорить с ней, немедленно! Я хочу знать, что она сделала с моим мужем!

Тельма, стервозина. Кто же еще. Гнев пробился сквозь оцепенение и усталость, придав сил. Спустив воду, Элли вернулась в приемную, жестом велела Милли отойти от двери и распахнула ее настежь.

– Тельма, какого хрена вы здесь забыли?

Тельма попятилась.

– Я хочу знать, что случилось с Томом.

– Я вам уже сказала.

– Правду!

Элли стоило больших трудов говорить спокойно.

– Я добралась до Верхотуры. Машина была разбита. Тома в ней не было.

– Так вы даже не искали его? – Тельма обернулась к толпе. – Она была в пабе, напиваясь с викарием! Пьянствовала!

– Ноэль?

Он уже стоял рядом.

– Элли?

– Коробка в машине. Там есть алкотестер. Я проведу тест прямо сейчас.

– Вы пили, – твердила Тельма.

– Стаканчик виски, Тельма. Да и тот едва пригубила, пока вы не заявились. После того, что случилось в Курганном, имела право.

– Ай, у тебя на все готов ответ, – заявила Тельма. – Я жена полицейского, думаешь, я не знаю, как обманывают алкотестер?

– Слушай, Тельма, – вмешалась Милли, – втяни уже язык в жопу.

– Мой муж пропал без вести. Ты меня не заткнешь.

Элли решила не обращать на Тельму внимания. Этой дамочке что в лоб, что по лбу. А Элли – сотрудник полиции, облеченный властью, и должна ее отстаивать. Она посмотрела мимо Тельмы на толпу.

– Сержант Грэм добровольно вызвался съездить на Верхотуру и наладить связь с Мэтлоком. Когда он не вернулся, я отправилась на разведку. Машина лежала на площадке для пикников, перевернутая. Стекла разбиты. Никаких следов сержанта. Не исключено, что он все еще там – видимость была очень плохой.

– Вы даже не выполнили свою чертову работу… – снова заладила Тельма.

– На меня напали. Кто или что, я так и не поняла.

– Как это «не поняла»? Кто или что? О чем вы говорите?

– Нападавших было несколько. Судя по их поведению, я подозреваю, что они ответственны за недавние инциденты на Воскресенском подворье и в «Колоколе». – И за гибель Тони Харпера, подумала Элли. – По какой-то причине они избегают освещенных мест. На ферме и в пабе они отключили электричество и пытались разбить фары на машине. В деревню они за мной не последовали, так что, пока горят фонари, все должно быть в порядке. Мне нужны добровольцы, которые будут следить за периметром деревни – я имею в виду границы тех участков, где есть уличное освещение. Всем остальным лучше всего оставаться дома и не выключать свет.

– Смешно, – фыркнула Тельма, и Элли, к великому огорчению, заметила, что несколько лиц в толпе исполнены сомнения.

– Я соберу добровольцев, – сказал Ноэль, отдавая Милли ушанку. – А ты займись Элли.

– Иди-иди, Джонс, – сказала Милли и вытолкала его на улицу. Закрыв дверь, она провела подругу в приемную.

– Ну что, давай посмотрим.

Элли сняла куртку и бронежилет. На пол посыпалось битое стекло.

– Черт.

– С этим после разберемся.

– Милли, подожди, там…

– Завали, – отрезала Милли, светя ей в глаза фонариком. – Ну? – спросила она наконец, не обнаружив ничего серьезнее пары крошечных порезов, которых Элли даже не заметила.

Она рассказала о случившемся во всех подробностях. Милли вздрогнула и коснулась золотого крестика на груди.

– Возможно, Судный день настал.

– Милли.

– Элли, я понимаю, что ты неверующая, но… брось, ты же не хочешь сказать, что такая хрень в порядке вещей?

– Хрень – это одно, а Армагеддон – совсем другое. – Элли вспомнила про пакетик с уликой. – Вот.

Милли подняла его к свету, скривившись.

– Что это за пакость?

– Вот и я хочу знать. Они это носили. Заворачивались, как мумии или типа того.

Милли прикусила губу.

– Сделаю что смогу, но ты же знаешь, что я не криминалист.

Элли последовала за ней в смотровую. Шарлотта спала на диване.

– Дрыхнет без задних ног, бедняжка. – Милли взяла металлическую подставку. – Наверное, оно и к лучшему. – Надев латексные перчатки, она взяла пинцетом белесую ткань и расправила ее. – Странно. – Она взяла лоскут в руки и подняла на свет. – О господи, – наконец произнесла она. – Боже мой.

Она вернула ткань в пакетик и сняла перчатки.

– Что это?

Милли жестом пригласила Элли обратно в приемную.

– Боже, убила бы за сигарету.

– А еще врач.

– Не делай вид, что тебе самой никогда ничего не хочется. И я не имею в виду тело Джонса. – Милли молитвенно сложила ладошки. – Это кожа.

– Что?