Во тьме Эдема

— Ты сказала «всего лишь ребенок», Белла? — брызгая слюной, повторил он. — Но это же не помешало тебе переспать с ним у себя в шалаше, не так ли? Это не помешало тебе перепихнуться с ним в тот самый день, когда он оскорбил Совет перед всей Семьей. Мы-то думали, ты позвала его к себе, чтобы устроить ему выволочку, но нет, ты с ним спала, и вся группа это слышала. Мы все поняли, что происходит. Мы слышали, как вы замолчали. Как ты задышала чаще. Как ты вздохнула. Какой из тебя после этого вожак группы?

— Это правда? — спросила Каролина, обернувшись к Белле.

Та потупилась.

— Мы не спали, но… ласкали друг друга. Я отругала Джона, но я хотела, чтобы он чувствовал, что мы его любим, и его забота…

— Что за чушь! — отрезала Каролина. Никогда прежде Глава Семьи не разговаривала с вожаком группы в таком тоне. — В жизни не слышала такой чепухи. Придется нам выбрать Красным Огням другого вожака, поскольку ты явно не справляешься с обязанностями. Но об этом после. Сейчас же… — она повернулась к Джону. — Сейчас же, на Эскренном, нам надо решить вот что. Как нам быть с этим глупым, нахальным, эгоистичным трусливым сопляком, осквернившим память Матери Анджелы, Отца Томми и Трех Спутников? Как нам поступить с малолетним идиотом, который сознательно уничтожил то, что было дорого каждому из нас?

— Повесить его на иглодреве, как шерстячью шкуру, — вмешался Дэвид. — Проткнуть его насквозь и сжечь, как Гитлер — Иисуса.

Дэвид отрывисто рассмеялся.

— Иисус же вроде как был вожаком удеев, — продолжал он, — так что мысль подходящая: ведь наш Джонни только и знает, что закидывать свою удочку куда ни попадя.

Послышалось несколько холодных смешков, но Каролина их тут же оборвала.

— Нам сейчас не до шуток, — отрезала она.

— Я не шучу, — настаивал Дэвид. — Прибьем его к дереву.

Он так и стоял посреди поляны, сложив на груди мускулистые руки и широко расставив короткие толстые ноги. Дэвид не был вожаком группы. Он имел не больше права высказать свое мнение, чем Джон, за исключением того, что был взрослым. Но он не отошел к краю поляны, к остальным, и Каролина не прогнала его. Просто отвернулась, как будто не хотела затевать очередную ссору.

И тут я подумала — ну, не то что бы подумала, но такая мысль промелькнула у меня в голове, — что до сих пор в Эдеме всем заправляли и принимали решения женщины. Теперь, похоже, наступает время мужчин. Будут хорошие, будут и плохие, как Дэвид. Но все же отныне главными станут они. Что-то изменилось, и ничего уже не будет, как прежде.

— Нам надо это обсудить, — заявила Каролина. — Давайте решим, кто выступит первым.

— Может, его мать? — пробормотала Кэнди Рыбозер.

— Хорошо, — согласилась Каролина, оглядела окружавшую ее толпу и тех, кто стоял по краям этого облачка, душного, как пещера. — Его мать. Джейд Красносвет. Где ты, Джейд?

В группе Красносветов послышался шорох, и сразу стало ясно, кто из них Джейд: она единственная, кто не отвернулся.

— Я тут, — проблеяла она еле слышно.

И вот ведь какая странная штука. Джейд была не просто хорошенькой, а настоящей красавицей. Она умела себя подать, у нее была правильная осанка, легкая походка, она знала, как внушить ревность, желание, любовь. Когда мужчины — впрочем, и женщины, — подходили к ней или заговаривали с нею, она могла с легкостью от них отделаться, высмеять их или же зажечь в их сердцах страсть одной лишь своей грацией и красотой. Но сейчас она растерялась, не понимала, как держаться, что говорить. Джейд напомнила мне плод белосвета, который кажется спелым и прекрасным, но стоит его повернуть — и увидишь, что муравьи проделали в нем дыру, забрались внутрь и сожрали все подчистую, как бы грубо это сравнение ни звучало.

— Ну, эээ, Джон не так уж и плох… — начала она.

Такое ощущение, будто она говорила о каком-то малознакомом человеке.

Я оглянулась на Джона. Он смотрел на Джейд. Лицо его оставалось непроницаемым, но взгляд был тяжелый, и глаза блестели, причем не от слез и не от стыда, а от какого-то совсем другого чувства, хотя я так и не поняла, какого именно.

— …но, конечно, поступил он дурно, — запинаясь, закончила Джейд и скривилась, как будто она тут вообще ни при чем. Больше она не вымолвила ни слова.

— Можно я скажу? — спросила Белла Красносвет.

Каролина повернулась к ней.

— Говори, — холодно бросила она.

— Я не знала, что он задумал. Мы с ним этого не обсуждали, — произнесла Белла, — но Джон — очень пылкий мальчик. Он горячо переживает за будущее Семьи. Я не до конца понимаю, почему он так поступил, но, вероятно, он хотел нам помочь.

— Помочь? — переспросила Каролина. — Помочь?

Она скептически оглядела нас, ожидая, как мы отреагируем. Кто-то рассмеялся, кто-то закричал: «Как тебе не стыдно, Белла? Позор!» Этого-то и ждала Каролина.

— Я, наверно, старею, — проговорила она, — и не понимаю самых простых вещей. Но взять и втихомолку уничтожить нечто важное и ценное для всех — какая же это помощь?

Ответа Каролина и не ждала.

— Кто еще хочет высказаться?

— Пусть вернет Круг на место! — закричала глупая толстуха Джела Синегорка.