Во тьме Эдема

Я сплюнула на землю и пошла прочь. Я скучала по Джону и беспокоилась о нем. Не хотелось думать, как он там один. Наверно, случившееся сильно уязвило его гордость. Мне даже было немного стыдно за то, что я не пошла с ним, как будто бросила его в беде. И в то же время я злилась на себя за это чувство, потому что Джон так решил по доброй воле и сам виноват, что я не с ним.

Моя младшая сестра Джейн догнала меня и взяла за руку. Мы пошли на Большое озеро и уселись бок о бок на берегу.

— Не переживай, — успокоила меня Джейн, — никто из нас не верит в то, что говорит Люси Лу.

По озеру в туманном сиянии медленно скользили лодки, тянувшие за собой сети.

— Верить, может, никто и не верит, но сомневаются, иначе она бы давно прикусила язык.

Фьюить! Одна-единственная переливчатая летучая мышка вылетела на охоту, несмотря на туман, и порхала над самой водой, оставляя правой лапой след на поверхности, но, так ничего и не поймав, вернулась в лес.

— Почему я вообще должна переживать из-за этого придурка Джона? — вспылила я. — Он со мной не посоветовался. Вообще ничего мне не сказал. Так с чего мне мучиться чувством вины, что я не с ним, что меня не прогнали из Семьи и я не разделила с ним наказание за то, что он натворил?

Со стороны Синих гор донесся вопль — протяжный, низкий, как кричат люди, когда кто-то умер.

— Сердце Джелы! — я вскочила на ноги. — Только не Джон! Это ведь не Джон?

* * *

Группу Звездоцветов на охоте подстерегала неприятная неожиданность. Они обнаружили висевший на дереве труп, наполовину объеденный звездными птицами. Правда, это оказался не Джон, а Белла Красносвет. Она покончила с собой тем же способом, что и Томми, наш общий отец, когда стал старым-престарым и слепым и больше не хотел жить.

Но не успели мы набрать камней на ее похороны, как умер еще один член Семьи. Старый Ступ не смог втянуть в себя воздух, рухнул навзничь и умер, посинев и выпучив глаза, как птица-лягушка. Его завернули в шкуры и уложили рядом с Беллой на Кладбище в лесу на дальнем конце Большого озера. Вся Семья прошла мимо них и положила камни, которые мы принесли с собой, — сперва вокруг тел, потом на них, — пока не завалили окончательно. Затем Каролина взяла два больших плоских камня, на которых Секретарь-Ша нацарапала имена умерших, и водрузила на два свежих кургана, втиснутых среди сотен других, с двумя первыми — «Томми Шнайдер, астронавт» и «Анджела Янг, орбитальный полицейский» — посредине.

«Белла Красносвет, вожак группы», — написала Секретарь-Ша, — «Ступ Лондон, Старейшина». Сейчас же она медленно стучала в большой погребальный барабан (такова была еще одна ее почетная обязанность), а четверо или пятеро других трубили в рога, выдувая особый траурный сигнал, который сперва звучит громко, а потом опадает: «ГАААААААААаааааааррр! ГАААААААААаааааааррр!»

«Бум-бум-бум», — Секретарь-Ша постучала в большой барабан и прижала ладони к тугой шкуре, чтобы звук затих. Встала Каролина, произнесла Погребальную Речь о том, какие замечательные люди были усопшие, несмотря на все их ошибки, и добавила, что отныне прах Беллы и Ступа будет покоиться с миром до тех пор, пока за нами не прилетят с Земли.

— И тогда наконец их заберут домой, на Землю, — вещала Каролина, — и погребут под ярким-ярким Солнцем в том мире, для которого все мы созданы.

Она замолчала и обвела нас глазами. Нас по-прежнему окружал туман, и по лицам стекал пот.

— Мы все должны помнить, — продолжала Каролина, — что даже если умрем в Эдеме, прежде чем за нами прилетят с Земли, мы все равно туда вернемся, если, конечно, будем делать, что велит Семья, и жить дружно возле Круга Камней.

На этом похороны завершились, и все мы устремились мимо курганов прочь из этого жуткого места, где стоит гнилой, отдающий плесенью запах смерти, пробивающийся сквозь щели между камней.

* * *

На обратном пути я догнала Джерри Красносвета и его странного младшего братца Джеффа. На Джерри было больно смотреть. После ухода Джона он потерял сон и аппетит.

— Я так больше не могу, — пробормотал он. — Я пойду за ним. Я знаю, где он. Наверняка он ушел в сторону Холодной тропы. Там есть местечко в долине, если идти от прохода в сторону Альп, неподалеку от той поляны, где Джон убил леопарда. Он мне как-то сказал, вот, мол, неплохо бы здесь поселиться. И каждый раз, как мы туда ходили, рассуждал про Холодную тропу. Дескать, шерстяки шастают по ней в долину и обратно во Мрак, и уж если они могут его пересечь, то получится и у нас.

— Если ты пойдешь за ним, тебя тоже выгонят из Семьи, — заметила я.

— А мне все равно, — вскипел Джерри, — я…

Он осекся: со стороны Пекэмвей донесся знакомый звук, похожий на женское пение. Как будто красивые-красивые женские голоса поют печальную-печальную песню. Разумеется, это были леопарды, и не один, а сразу двое или трое. Обычно они охотятся поодиночке, но время от времени, когда добычи много, сбиваются в небольшие стаи. А Пекэмвей — в той же стороне, что и Холодная тропа…