Во времена перемен

Кафедрой анатомии заведовал ученый с союзным именем – профессор Борис Михайлович Соколов, специалист по лимфатической системе, который группы видел только на экзаменах. Боялись мы его, как огня. Строг был необычайно, мог половине группы поставить пары. За глаза его звали «мандибулей» из-за большой нижней челюсти и привычки трясти ею в гневе. На кружок по анатомии мы идти не хотели. Он просто вызвал нас в кабинет и грозно спросил, будем ли мы работать. Ничего не оставалось делать, как быстро согласиться. Вот почему, помимо изучения препаратов, мы еще и пилили вечерами замороженные трупы, изготовляя «пироговские» поперечные срезы, которые долго потом стояли в музее, кстати сказать, великолепном. Мы делали доклад на институтской научной студенческой конференции. Это была первая печатная работа. Нам и в голову не могло прийти, что принцип Пирогова еще раз на нашем веку сработает и даст основы компьютерной томографии, без которой теперь не представляют диагностики в самых разных областях медицины.

До кафедры анатомии на заимку добирались на трамвае. Только у одного студента Володи Карпова появился на первом курсе «Москвич». Никакой зависти у ребят он не вызывал – это была чистая экзотика. И не удержалась братва от розыгрыша. Машинка была маленькая и легкая, стоили она по цене пианино – 5000 рублей. Вскоре появилась «Победа» (6000), а позже «Волга» уже за 9000. Как-то, выйдя из анатомического театра, мы остановились подышать весной. Володя сел за руль, завел мотор. В это время Шахтер (Витя Косивцов) мигнул нам, подошел сзади и придержал бампер. Колеса покрутились, а машина стоит. Карпов выскочил, обежал кругом, ничего не обнаружил, сел обратно, и ситуация повторилась. Когда владелец увидел помирающий со смеха народ, погрозил кулаком, забрался в свой Москвич и уехал. Тревогу его можно было понять. Народ тогда острил, что в психушке вынуждены были выделить палату для владельцев «Москвичей», которые сутками лежали под кроватью и крутили железки в панцирных сетках. Впрочем, профессор Лебедевский нам с гордостью рассказывал, как хорошо к его «Победе» подходят гайки от нового мебельного рижского гарнитура.

В медицинском институте учиться трудно. Очень много зубрежки, много фактического материала. И начинается обучение с таких предметов, как общая и органическая химия, биология, физика. С последней студенткам из бывшего нашего класса повезло, благодаря нашему преподавателю в школе, поэтому по физике у нас было все в полном порядке. Заведующий кафедрой Владимир Иванович Кормилин сумел так привязать преподавание к медицине, что мы немедля добровольно отправились к нему в кружок, где с большим удовольствием занимались, в частности, физиотерапевтическими проблемами.

Органическую химию нашей группе преподавала Анна Семеновна Вигура-Песис. Она была знатоком своего предмета, отличным педагогом и очень добрым человеком. Знаний она добивалась не нажимом, а убеждением. Когда я встретилась с ней в Москве лет через 10 после окончания института, то была поражена: она помнила всех нас из группы по именам и успехам и расспросила о каждом с таким участием и интересом, как будто мы были очень близкими ей людьми. Качество, особенно по теперешним временам, редчайшее.

С биологией оказалось все значительно сложнее. Кафедрой заведовал профессор Михаил Михайлович Левашов. Это был великий энтузиаст, человек в высшей степени интеллигентный. С нами учился его сын, тоже Михаил Михайлович Левашов, который успел повоевать. Он был старше нас. На курсе его любили за многие таланты и доброжелательность. Профессор прочел нам курс классической генетики, паразитологию, прикладные проблемы. Мы сдали экзамены и простились с биологией, ан не тут-то было. В августе 1948 года грянула печально известная Сессия ВАСХНИЛ, которая на многие годы отодвинула вспять нашу генетику, где советские ученые всегда были пионерами, и положила начало таким же разрушительным кампаниям под руководством коммунистической партии, систематически уничтожавшим все, что было лучшего в науке и практике. И все эти катаклизмы непосредственно отражались на наших спинах. Вдохновителем этой кампании был Т.Д Лысенко, малограмотный, но амбициозный и не отягощенный моральными принципами «выдвиженец», на совести которого физическое уничтожение крупнейших ученых, главным образом его благодетеля академика Н.И.Вавилова, а также уродливое искривление пути не только биологии, но и других наук. Теперь у меня складывается впечатление, что ему, не имеющему никакого творческого потенциала, было еще и не по зубам просто выучить классическую генетику, и он успешно у нас ее уничтожил.