Во времена перемен

На самолете я до этого не летала, но это меня в тот момент совершенно не занимало. Я проворачивала в голове ход операции и пыталась привести себя в чувство. Мне дали с собой авоську с жидкостью Филатова в бутылках, запихнули в машину и повезли на аэродром на Бахаревку. День был очень жаркий. На мне был сарафанчик с пелеринкой и тапочки на босую ногу. На летном поле стоял ПО-2. Рядом на траве сидели летчики, которые не обратили на меня никакого внимания – они ждали хирурга. Я робко поинтересовалась, тот ли это самолет. Пилот удивился, потом подсадил меня на заднее сиденье, сел сам, захлопнули надо мной колпак, «от винта», и мы взлетели. Я продолжала паниковать про себя. Летчик обернулся, убедился, что я жива, показал мне вдалеке грозу, которая в силу другой доминанты меня нисколько не впечатлила. Сели мы на большом пустыре. Далеко впереди виднелась дорога, а на ней лошадка. Пилот помог мне выбраться, попрощался, разбежался, взлетел, покачал приветственно крыльями и отбыл, а я стала продираться через бурьян к цивилизации. На телеге по пыльному проселку мы добрались до больницы.

Как обычно, деревянное здание, очевидно, еще земское. Хирург – девочка этого года окончания, причем, санфака. Больная – 25-летняя учительница. На «наркозе» фельдшер. Электричества нет. В селе его нет вообще, а генератор в больнице не работает, по случаю пятницы электрик уже дошел до кондиции и управлять агрегатом не в состоянии. В качестве осветителя санитарка с 10-линейной керосиновой лампой в руке.

Вскрываю брюшную полость. Сплошные спайки. Конкретного препятствия не вижу. Разделяю сращения. Зашиваемся. Ничего не понимаю, операций и травм у пациентки раньше не было, брюшным тифом не болела, но я счастлива, что повреждения толстой кишки не оказалось. Через много лет я поняла, что это, скорее всего, была болезнь Крона. Тогда о ней ничего не знали, да и методов обследования не было никаких.

Закончив труды, мы решили искупаться в речке. Солнце уже зашло. По деревянному мосту недалеко от нас с грохотом промчался грузовик, посредине выполнил поворот, сбил хлипкие перила и на всей скорости грохнулся в речку. «Ну вот! Приехали! Опять в операционную!» Под мостом оказалось неглубоко. Дверца открылась, из кабины вылез в хлам пьяный водитель. Больше в машине людей не было. Выяснилось, что шофер перевозил вещи очередного «тридцатитысячника», назначенного председателем колхоза. Мы перевели дух. Не помню, где в больнице мне пришлось ночевать. Наутро позвонил Кушкуль, «главный маршал санавиации», и сказал, что в Кизеле загорелась шахта. Вся санавиация там. Мне придется подождать.

Эта авария была очень серьезной. Погибло больше 40 шахтеров. Подробности я узнала только теперь из книги К.Галаншина, бывшего в то время первым секретарем Обкома партии. В прессе тогда не было ни звука. На третий день положение не изменилось. Коллеги начали думать, как от меня избавиться. Это не теперешние времена. Дорог тогда не было никаких. От Б.Сосновы надо было добраться до Оханской переправы, переплыть Каму, а оттуда уже, не знаю на чем, ехать до Перми. Как у нас часто бывает, резко похолодало, шел проливной дождь. Я в сарафанчике и спортивках. С собой пустая авоська. До парома меня доставили на больничной полуторке в больничной же пижаме, которую пришлось вернуть.

Когда кондуктор на пароме увидела меня в сарафане под ледяным дождем, без единого звука сняла с себя брезентовую накидку и надела на меня. На берегу оказалось грузотакси – трехтонный грузовик с брезентовым верхом и скамейками по бокам. Так я прибыла в Пермь, прямо к больнице, понеслась в приемное отделение и попросилась в душ, хоть немного отогреться. В вестибюле сидела мама. Ребенок исчез на трое суток без предупреждения – телефонов-то у нас не было. Так я приняла боевое крещение. Очень смешно, но я даже не чихнула после ледяной купели. Что значит доминанта!

И впервые мне считали в бухгалтерии оплату за командировку.

– Так, значит! Выехали когда? Пятого? А вернулись? Восьмого? – День уезда и приезда – один день! (Косточка на счетах в обратную сторону). Где были-то? Б.Соснова? Село – суточные по минимуму. Где жили? В гостинице? Нет, а где? В физкабинете? – квартирных нет. (Каждый раз щелчок на деревянных счетах в противоположную сторону). На чем ехали? Туда на самолете, а обратно на грузотакси? Такси не оплачиваем. Грузо – все равно такси! Тут я стала соображать, сколько мне придется доплатить самой.