Водолаз Его Величества

Он сгреб недопитую бутылку и нетвердым шагом двинулся к выходу из мазанки.

– Спать самое милое дело, – произнес ему в спину Артем.

Грицько обернулся и вдруг ожег его взглядом, полным неприкрытой злобы.

– Видел? – спросил Артем, когда незваный гость выбрался за порог.

– Да уж трудно не заметить, – ответил Митяй. – Чего он на тебя взъелся?

– Да просто человек дрянь, ребята ведь предупреждали, – сказал Артем. – Давай укладываться.

К ночи поднялся ветер, волны с шумом накатывали на берег, били в пристань, словно хотели развалить ее на части. Лежа на койке и прикрыв глаза, Артем почему-то вспоминал Припять. Жаркий летний полдень, сонное течение реки, красных стрекоз над водой и тишину, царящую над Чернобылем. Все живое пряталось от солнца, даже собаки, вечно брехавшие на прохожих, и те дремали, забившись под крыльцо или в другой тенистый уголок. В горячем воздухе плыли очертания моста, зыбко подрагивала белая громада церкви, и ничего, ничего не происходило до самого вечера, пока палящий оранжевый диск солнца не приближался к горизонту.

Спасаясь от жары, Артем набирал полную грудь воздуха, нырял в Припять, хватался рукой за корягу или камень и сидел, пока хватало дыхания, наслаждаясь прохладой, постепенно пронизывающей все тело. Под водой царила тишина, но совсем иная, чем наверху: плотная, глухая, непроницаемая. Нарушали ее только удары его собственного сердца. Но как сладко мечталось в этой тишине, какие странные видения посещали его в самом конце, перед тем как, оттолкнувшись ногами от дна, он пробкой выскакивал на поверхность. Вынырнув, он толком не мог передать, что ему чудилось, но сладость этих последних секунд была такова, что Артем снова и снова нырял, стараясь высидеть как можно дольше.

Как-то раз он попросил отца объяснить, что же с ним происходит под водой, но тот лишь отмахнулся.

– Ты начинаешь задыхаться, воздуха голове не хватает, вот ей и мнится невесть что. Будь осторожнее с этими нырками, не дай Бог захлебнешься, мать этого не перенесет.

Завтракали на рассвете. Грицько выглядел помятым, есть не стал, только жадно хлебал чай, кружку за кружкой.

– Собирайте свое снаряжение, соколики, – приказал поручик, – грузитесь на катер, и будем начинать день, с Божьей помощью.

– А где снаряжение? – спросил Базыка.

– Грицько, покажи.

Хмурый Грицько, еле оторвавшись от чая, отвел водолазов в сарай рядом с пристанью. Отперев скрипучий замок, он указал на груду хлама на полу.

– Вот, пользуйте.

Артем присел на корточки, поворошил груду и с удивлением произнес.

– Но это же рухлядь, в ней нельзя спускаться под воду!

– Это то, что есть.

– Да тут недели не хватит, чтобы привести все в порядок, – сказал Артем.

– Какая еще неделя! Мы в этих скафандрах работали! – возразил Грицько.

– В таком снаряжении ходить под воду можно только основательно залив глаза, – ответил Базыка. – Мы не самоубийцы, пока не отремонтируем снаряжение, спускаться не будем.

– Ах ты, гад! – вскричал Грицько. – Кончай свои жидовские штучки! Вам бы только от работы отлынивать!

– Дурень! – усмехнулся Базыка. – Я коренной русич, из Курской губернии, одни православные в роду.

Он вытащил из-под тельняшки нательный крест и показал Грицьку.

– Из Курской губернии! А сам черный, носатый, хоть в раввины отдавай!

– Бабка у меня татарка, дед с крымской кампании привез. Окрестил и женился.

– Татарка! Ой, рассмешил. Это ты в Курске можешь дурачков ловить. У татар глаза раскосые, лицо плоское, а нос приплюснутый. А у тебя на роже написано – жид. Я вашей породы навидался, за версту вижу. Караимка твоя бабка или крымчачка, они тоже по-татарски балакают. А что крестилась, веры ей нет, жид крещеный, что вор прощеный. И ты такой же, крест на шее, а ведешь себя по-жидовски.

Базыка встал с места и решительно двинулся на Грицька. Артем повис на его руке.

– Стой, Митяй! К херам его. Давай делом займемся.

– Неделю на ремонт? – удивился поручик. – Я знаю, что снаряжение пообтрепалось, не раз говорил этим вахлакам, чтобы подлатали, но неделя…

– Если поможете с инструментами и материалом, попробуем справиться за четыре дня, – сказал Митяй.

– За три, – отрезал мичман. – Ты приступай к починке, а ты, – он указал пальцем на Артема, – айда со мной на катер. Пойдем на верфь, к начальнику ремонтных мастерских. Я буду падать в ножки, а ты объяснять, чего надобно.

– Бери все без стеснения, – возвысив голос, чтобы перекрыть стук мотора, сказал Артему поручик, когда катер набрал скорость. – На то, чего нет, составь список. Я с этим начальником в японском плену был, после Порт-Артура. А до того вместе на «Ретвизане» ходили, я – начальником орудийной башни, а он у меня комендором. Карьеру сделал, подлец, не то что я…

– Разрешите обратиться с просьбой? – вместо ответа произнес Артем.

– Обращайся, – удивленно ответил мичман.

– Заберите от нас Грицька. Мы с напарником сами справимся.

– А в чем, собственно, причина?

– Под воду его пускать опасно, а крутить маховик насоса может кто угодно.

– Быстро вы его раскусили, – хмыкнул мичман. – Или он успел свой характер выказать?

– Успел, – односложно ответил Артем.