Водолаз Его Величества

Воодушевление от Черного моря, юга и новой обстановки вскоре прошло, осталась тяжелая, рутинная и в общем-то опасная работа. Прошла осень, наступила зима, но море не замерзало, замерзали водолазы. Вода была холодной, очень холодной, больше часа невозможно было высидеть, даже в теплом белье и свитерах под скафандром. Водолазам выдавали двойную чарку, почти 250 граммов водки плюс три литра пива, но толку от них было мало, лезть пьяным под воду в такой холод мог только самоубийца.

Зато на катере и барже, продуваемых студеным морским ветром, пили не стесняясь. Ветер заунывно гудел в палубных надстройках, бросал в лицо брызги ледяной воды. Все было холодным – и водка, и кружки, и пальцы, сжимавшие ручки кружек. От водки по телу растекалось обманчивое тепло, обманчивое потому, что очень быстро исчезало, оставляя туман в голове.

Теплый воздух стоял только в моторном отделении. Но из него было невозможно ни подавать воздух водолазу, мерзнувшему на дне, ни принимать сигналы линем, ни семафорить команды на кран. Сигнальщик и матрос у насоса пили не стесняясь, а вот Артем и Митяй грелись, хлопая себя по бокам бушлата, приседая или подпрыгивая. Теперь они менялись каждый час, и страшнее всего было облачение в мокрый, стылый скафандр. Но работать на дне с затуманенными водкой мозгами было куда страшнее.

Успевали теперь значительно меньше, тринадцать-пятнадцать блоков за день, но поручик все равно не скрывал удовлетворения. По его расчетам строительство должно было завершиться намного раньше установленного срока, а это означало награду или – чем черт не шутит! – долгожданное повышение в чине. Он мечтал выйти в отставку штабс-капитаном по адмиралтейству, со всеми надбавками к жалованью и пенсии. Когда водолазы заканчивали день, он прямо на палубе лично подносил каждому положенную чарку, требуя немедленно выпить для спасения от простуды. Вторую чарку они выпивали уже в мазанке, после обеда, и целый вечер топили печку, наслаждаясь теплом.

– Вот закончим службу, – повторял осоловевший Митяй, – поедем ко мне в деревню. Найдем себе справных девок, женимся и заживе-е-ем.

Артем не поддерживал его мечтаний.

– Чего отмалчиваешься? – спросил его как-то Митяй. – Все по докторше сохнешь? Говорю тебе, пустое дело. Мы – черная кость, а она – белая косточка, – он презрительно сплюнул на пол и растер плевок ногой. – А может, ты девку из своих хочешь? Так бери на здоровье и вали к нам! Поселишься в нашей деревне. У нас кого только нет! И мордва, и чуваши, и хохлы, всех принимаем, только человеком будь. Захочешь, на землю сядешь, крестьянствовать, как мы. Мужик ты справный, понятливый, хозяйство у тебя заладится. А не захочешь, лавочку откроешь, у нас своей нет, за любой мелочью в соседнее село топаем. По полям, через лес, – он мечтательно улыбнулся и глубоко вздохнул. – Да-а-а, края у нас дивные, сказочные края… Поля, озера, пажити, колки березовые, дубравы. Возду-у-у-х! Живи и радуйся.

Разомлевший Митяй вскоре заснул. Артем лежал и думал, сможет ли он когда-нибудь так говорить о Чернобыле. Единственным местом, которое он по-настоящему любил, была Припять. Да, Припять, вот о ней действительно можно вздыхать.

Он закрыл глаза, представил себе сонную тишину над рекой и мгновенно провалился в блаженное забытье сна.

* * *

Утро следующего дня выдалось ненастным. Пронизывающий ветер обжигал лицо, резал глаза. Сигнальщик и матрос у насоса сразу выпили для согрева, мичман, чтобы не видеть этого, демонстративно скрылся в рубке. Базыка первым ушел под воду. Артем стоял у линя и краем глаза заметил, как на палубу выбрался Грицько. Судя по нетвердой походке и отсутствию бушлата, он принял существенно больше необходимой для согрева дозы.

По линю пришла команда от Митяя, Артем стал объяснять ее сигнальщику. Тот приготовил флажки, чтобы отсемафорить на кран, и Грицько, воспользовавшись тем, что внимание было отвлечено, оказался за их спинами. Услышав странный скрип, Артем обернулся и с ужасом увидел, как Грицько пытается перепилить уходящий за борт воздушный шланг. Проволочная оплетка сопротивлялась зубчикам пилы, издавая жалобный скрип.

– Ты что делаешь, подлец?!

– Замочу суку! Сначала его, а потом тебя!

Времени для размышлений не было. Артем бросился на Грицько и что было сил толкнул его в сторону от шланга. Толчок оказался слишком сильным, Грицько взлетел над планширом и рухнул в воду. Матрос у насоса истошно заорал:

– Человек за бортом!

На крик выскочил из рубки поручик, быстро сообразив, что происходит, сорвал с борта спасательный круг и бросил его барахтающемуся в ледяной воде Грицьку. Тот ухватился за круг, подплыл к катеру и через минуту уже был на борту.

– Что случилось? – грозно спросил поручик.

– Равновесие потерял, – развел руками Грицько.

– Точно? – поручик устремил вопрошающий взгляд на Артема.

– Вроде того, – пожал тот плечами.

– В общем, так, голубок, – жестко произнес поручик, обращаясь к Грицьку, – еще раз замечу тебя пьяным, спишу на берег безо всякой жалости. Понял?