Водолаз Коновалов и его космос

Катя (соседка по комнате, тщательно описанная в последний день августа) уехала на праздники в свой колхоз. А я промочила ноги пару дней тому, когда гуляла по пляжу. Вроде далеко море было, а вот подкралось – и на тебе. И сапоги насквозь промокли, и даже пальто. Оно как будто злилось, будто хотело схватить меня и не пускать. Что же, у него получилось. Зато Филипп счастлив. Сдал мой билет, принес мандарины, будто я мало их съела. Сидел возле моей кровати, читал вслух «Необитаемый остров», а спать остался на Катиной кровати. Я, правда, мало его помню. Два дня был жар, а когда температура упала, он взял меня за руку и предложил пожениться. Я согласилась.

Кольца… Три страницы о кольцах… О том, стоит ли просить у Таи прислать отцовское обручальное кольцо или оставить память о папе сестре. Мамино колечко с маленьким бриллиантом, перешедшее по наследству от прабабки по отцовской линии, отошло Тае, и было бы вполне справедливо, если бы Фаина забрала перстень отца.

Все эти три страницы сердце Коновалова гулко ныло. Всякий раз, когда он читал выведенное ее рукой слово «кольцо», перед глазами вставала протянутая дрожащая рука в старческих веснушках, на которой блестел черный опал.

Две недели не была на море – Ф. не пускал. Успела соскучиться по его ласковому пению, по соленым брызгам. И вот наконец сбежала на полчаса – рассказала ему о счастливых переменах, о Филиппе.

Поделилась своими сомнениями – стоит ли просить у Таи папино кольцо (сердце тяжело бухнуло). Она, наверное, рассердится и откажет. По какому праву она считает себя единственной наследницей родителей?

Я знаю, эта навязчивая мысль о кольце (сердце взвизгнуло, словно провели металлом по стеклу) – глупость. Филипп обо всем позаботится. Но мне почему-то хочется сделать ему этот подарок (сердце завыло в терцию). Чтобы он, уходя в плавание, смотрел на него и думал обо мне.

И – сама не верю в такое совпадение – на следующее утро на волнорезе нашла кольцо (сердце взорвалось тысячей осколков, будто из оконной рамы вылетело стекло). Сколько людей побывало там до меня? А заметила его только я. Точь-в-точь папина печатка, только с огромным черным камнем в золотой оправе. Никогда раньше я не видела таких красивых камней – с синими искрами, с багровыми всполохами.

Любуюсь им четвертый день и налюбоваться не могу. Все думаю, как удивится Филипп, когда я надену этот перстень на его руку.

Коновалов обхватил голову руками и завыл от ужаса. Ему послышалось, что вместе с ним воет весь мир. «У-у-у-у-у-у», – гудело за окном. «Ие-ие-ие-ие. И-и-и-и», – ревели встревоженные коноваловским воем сигнализации машин. «А-а-а-а-а», – кричал кто-то в унисон.

На следующем развороте чернела знакомым манером многократно обведенная чернилами дата:

28 октября 1956

И жирная черная диагональ в правом нижнем углу.

На этом пятьдесят шестой год закончился, не успев до конца заполнить шершавые гроссбуховские листы.

1957–1959