Водонапорная башня

Я посмотрела на спящую Элен. Она лежала на спине и не двигалась. Ее дыхание было настолько тихим, что мне пришлось затаить свое, чтобы услышать его. Было видно, как струйка воздуха чуть раздувала две ее крошечные ноздри и поднимала грудь, затем упиралась в живот так, что на поверхность одеяла всплывал круглый островок, и наконец возвращалась обратно. Ни один мускул на ее лице не двигался. Оно было белым и прекрасным, как равнодушная фарфоровая маска. Неожиданно она сморщила закрытые веки и шумно вытолкнула воздух из груди.

– “Этот идиот-фонарь светит ей прямо в глаза,”– догадалась я.

Я приподнялась в кровати и, отодвинув в сторону платья, потянула за край ночной шторы, чтобы закрыть ее. В окне дома напротив, на том самом месте, где вчера сидела воображаемая мной невеста, я увидела стройную мужскую фигуру. Я замерла и стала вглядываться. Фонарь так бил по глазам, что разглядеть что-либо было трудно, зато я была видна, как на витрине.

– Катя! – вдруг громким шепотом раздалось в тишине.

Я прислушалась.

– Ка-тя! – опять повторил голос.

– Что? – спросила я в темноту.

– Почему ты не спишь?

– А тебе-то какое дело? – громко ответила я и добавила: – Антон!

– Я тоже не сплю, не хочется.

– И мне не хочется, – эхом отозвалась я и высунулась из окна по пояс. – Что делаешь?

–Смотрю на луну. Она сегодня необыкновенно большая.

Он говорил, и колокольчики в его голосе начинали опять звенеть.

– Где?

– Вон! Над вашим домом!

– Не вижу!

Я вертела головой, но луны мне не было видно.

– Не вижу, из окна ничего не видно, – снова капризно повторила я.

– Значит – спрыгивай в сад!

– Ты что? С ума сошел? – ответила я и спряталась за занавеску.

– Спрыгивай, там у тебя не высоко!

– Отстань! Не стану я прыгать!

– Аха, боишься?! – воскликнул Антон.

– Я ничего не боюсь! Слышишь! – крикнула я ему и обернулась, чтобы проверить не разбудила ли Элен.

Она спала крепко и от моих слов только поморщилась и перевернулась на бок. Я выждала пару минут и снова высунулась в окно. Антона нигде не было. Я еще раз пристально посмотрела на его дом и уже собиралась вернуться в свою постель, как услышала шорохи в саду.

Калитка, ведущая в сад, была открыта. Сквозь высокие заросли смородиновых кустов, пригнув голову, пробирался Антон. Я застыла и вытаращила на него глаза.

– Иди ко мне, – прошептал он, когда добрался до моего окна.

– Ты что, совсем спятил?

– Давай на трусь!

– Не трушу я вовсе! Если проснется бабушка, она подумает, что ты вор!

– Я и есть вор, и я собираюсь тебя украсть, – ответил он и, дотянувшись до моей руки, сжал ее сильно, как тогда, на водонапорной башне.

Мгновенно приятная дрожь пробежала по моим членам, и на языке возник вкус горького шоколада. Мои ноги сделались ватными и руки сами потянулись к его русой голове. Я потрогала волосы на его макушке, затем лоб и теплые щеки, и, когда моя рука опустилась к его губам, он оставил в ее открытой ладони два влажных поцелуя.

Какой понятной в ту лунную ночь явилась мне истина. Любовь, как музыка или танец, живет в моменте, и нельзя сделать ее своей, нельзя приказать ей прийти или покинуть тебя, ее можно только прожить, прочувствовать. Глупо время, что она звучит для тебя, тратить на сомнения и ревностные подозрения – просто слушай, слушай и танцуй.

Сколько сладкого было в жизни этого мальчика, и нравилось ли ему оно на вкус? Скольких Элен он любезно учил тому, что умел сам, и насколько белыми были их ножки, которыми он любовался? У меня не было ответов на эти вопросы, да они мне были и не нужны. Сегодня он стоял в моем саду для меня, а значит – вечная симфония любви исполнялась сегодня для моих ушей и быть может только один единственный раз. Я влезла на подоконник и, свесив ноги, приготовилась прыгнуть.

– Держи мою руку крепко, – сказала я и скользнула в сад.

– Держу…

Он перехватил меня в воздухе – сильно, уверенно. Его растопыренные пальцы, как ножи, остро и глубоко вошли в пухлую девственную мякоть моей груди и подмышек. Я вцепилась в его плечи и повисла на его руках. Удерживать меня на весу, легкую, изголодавшуюся от любви, не составляло для него никакого труда, и он не спешил вернуть меня на землю. Его запрокинутое лунное лицо сияло улыбкой, которую я незамедлительно и поцеловала.

– Катенька… – тихо прошептал он, когда мои губы оставили его.

– Отпусти меня наконец, – сказала ему я и засмеялась.

– Ни-за-что, – на слоги разложил он свою радость и тоже рассмеялся.

Он поднял мои ноги высоко к своей груди и бережно отнес в дальний угол сада, где опустил на еще теплую мягкую траву.

– Смотри, – сказал он и указал на небо.

Я повернулась и запрокинула голову.

Это была не просто луна – низко над нашими головами было разлито лунное озеро. С крыш домов к нему тянулись длинные блестящие антенны и, как рыбацкие удочки, ловили в нем свет.

– Ух, ты! – восторженно воскликнула я. – Я и не знала, что такое бывает!

– Я тоже не знал, что такое бывает, – с нарочной двусмысленностью в голосе повторил он мои слова.