Водоворот

– Я хочу доказать, что вашего отца не просто так называли спасателем. Количество утонувших за два лета после его смерти возросло больше чем в три раза, понимаете? От этого нельзя отмахнуться, это не совпадение. Говорят, после Наташкиной смерти он начал видеть сквозь воду. И вообще заранее знал, что кто-то будет тонуть, и оказывался рядом, если кто-то тонет. Его боялись, верили, что он может отдать человека водяному, стоит ему только сказать «Вот погоди, будешь ты тонуть». Не только боялись, но уважали. Считали, что он может усмирять реку.

– А при чем тут я? Я не умею усмирять реку, не вижу сквозь воду и не знаю заранее, что кто-то будет тонуть…

Ковалев осекся. Да, усатый капитан перепугался сказанного Ковалевым, и, наверное, испуг его понятен, никакого колдовства. Но Ковалев видел, как тот падает с лодки. Видел? Впрочем, от сотрясения мозга привидеться могло что угодно.

– Дело в том, что Наташка утонула примерно через два года после смерти Федькиного отца, дяди Ивана, вашего деда. Федька был в армии, когда тот утонул. Вот статистика утоплений за те годы, собрать ее мне было довольно трудно. До смерти вашего деда и два года после его смерти. Те же самые три раза, понимаете? Увы, собрать статистику за те годы, когда был жив ваш прадед, мне не удалось. Не подумайте, я не усматриваю в этом никакой сверхъестественной подоплеки. Что-то вроде семейной традиции. А тут такое совпадение: вы мастер спорта по плаванию…

– Я не собираюсь продолжать семейную традицию своего отца, я даже не знал, что он мой отец, пока не приехал сюда. Я ушел из спорта из-за травмы и не могу плавать так, как раньше. У меня интересная работа с большим потенциалом служебного роста, я майор в двадцать девять лет, начальник отдела. Я занимаюсь авиационным приборостроением, неужели вы думаете, что я найду себе работу в этой глухомани?

– А я вас об этом и не прошу, – пожала плечами Татьяна. – Я прошу вас остаться только до понедельника.

– И что же такое должно случиться в понедельник?

– В воскресенье. И это не совсем моя просьба, это просьба моего брата. В воскресенье из церкви в нашу часовню перенесут икону, на крестный ход приедет большое епархиальное начальство…

– Ваш брат хочет, чтобы я поглядел и на крестный ход тоже? На один обряд я уже посмотрел, это плохо закончилось.

Татьяна не обратила внимания на его слова.

– Мишка был против крестного хода, это Зоя развила бурную деятельность и организовала многочисленные просьбы верующих. И знаете, почему он был против? Он до сих пор уверен, что виной смерти вашей матери была его попытка выгнать домового при помощи святой воды и молитвы. Он уверен, что разозлил этим нечистую силу.

– Надеюсь, вы не думаете, что я могу с этим согласиться?

– Нет, вам не нужно с этим соглашаться. С этим и я не могу согласиться. Но ходят слухи, что большое епархиальное начальство едет не просто так, а везет с собой людей… иеромонахов… с особым благословением. Даже Мишке напрямую об этом не сказали. Православная церковь не отрицает существования нечистой силы, но к борьбе с нею относится вроде бы с прохладцей, чтобы не давать повода верующим пользоваться верой как магией, а молитвой – как заклинанием. И в ответ на многочисленные жалобы верующих, которые утверждают, что в реке водится нечистая сила, было принято решение о переносе иконы, никаких обрядов изгнания дьявола… Но Мишка уверен, что большинство таких обрядов заканчиваются победой дьявола, если так можно выразиться. Да, ваш отец плевал ему под ноги и смеялся над «верунами», но Мишка считал, что именно ваш отец борется здесь с нечистой силой. А еще он уверен, что река ответит приезжим иеромонахам, если, конечно, они действительно приедут. Потому и просит вас остаться.

– Поддержать его морально, что ли? Или плюнуть ему под ноги прилюдно? Я не понимаю, чего он от меня ждет, я – это не мой отец. И мы с женой уедем сегодня, потому что мне все это надоело. Я устал от местных сплетен и нелепых обвинений.

Татьяна улыбнулась ему тепло, по-матерински.

– Я не буду вас уговаривать. Мне понятно ваше желание уехать сегодня же. На это Зоя и рассчитывала, когда звонила в полицию. И Алька на это рассчитывала, когда обстряпывала мою поездку в областную больницу. Жаль только, что Анечка не долечится, у нас в самом деле целебный воздух… Вы заметили, насколько ей стало лучше? Ведь ни одного приступа за три недели.

Ее хитрости были шиты белыми нитками, но как раз это Ковалеву и нравилось – это означало, что Татьяна хитрить не умеет.

– И тем не менее, мы уедем. И Зое передайте, что Хтона мы забираем с собой, она может не беспокоиться за детей в санатории, которым он якобы угрожает.

– Она говорила с вами о Хтоне? Я забыла упомянуть еще одну маленькую деталь. Дело в том, что через месяц после Наташкиной смерти ваш отец поймал собаку, которую собирался утопить. Якобы она бросалась на людей. Но почему-то не утопил, а оставил у себя. Эта собака была очень похожа на волка, и бабка Аксинья, женщина образованная, почему-то посоветовала ему назвать ее Хтоном. У нее вообще были мрачные шутки…