Воды текут, берега остаются

— Мне известно, что Малыгин распространяет идеи социалистов среди крестьян, значит, и ученикам дух бунтарства внушил он же, больше некому. Хотя, по словам бывшего надзирателя нашей школы, еще нартасский мельник ведет себя очень подозрительно. Да и с Малыгиным они приятели. Видно, неспроста.

Через два дня Малыгин и Матвей были арестованы. Их обоих выдернули из-за праздничного стола: Матвей и Окси собрали застолье, чтобы отметить рождение своего первенца, названного ими Василием.

Праздновали в Оксиной избе. Среди гостей, кроме Малыгина и девушки-фельдшерицы, были Васли и дед Ефим. Но старик, посидев немного, стал прощаться; Васли вышел его проводить, но потом уговорил остаться ночевать у него на мельнице.

Поэтому об аресте Матвея и Малыгина Васли и дед Ефим узнали только наутро, когда на мельницу с ребенком на руках прибежала заплаканная Окси.

Услышав новость, Васли растерялся. Потом вспомнил: ученический комитет! Вот куда надо сообщить о случившемся.

А тут еще дед Ефим посоветовал:

— Васли, останови мельницу. Пойдем в школу, расскажем всем, что случилось, надо подумать, как теперь быть.

Мнения ребят разделились.

Одни считали, что нужно дождаться возвращения Баудера и потребовать у него, чтобы он вступился за учителя и мельника перед властями. Другие уверяли, что это пустое дело, потому что Баудер пальцем ради них не шевельнет. Никому и в голову не приходило, что оба арестованы по его доносу.

Кто-то предложил послать в уезд делегацию от школы.

Тогда Васли сказал:

— Делегацию послать надо, только не от одной школы, а включить в нее и взрослых. Ведь дядю Матвея и Гавриила Васильевича хорошо знает вся округа. Взрослых скорее послушают, чем нас. Дедушка Ефим, поедешь в уезд как представитель от деревни Большая Нолья?

— Поеду, — сказал дед Ефим.

В состав делегации включили Ваню Ислентьева, Васли Мосолова, Лайдемыра Диомидова, деда Ефима и Окси.

— Ребята, — сказал Ислентьев, — мы должны соблюдать образцовый порядок, чтобы у администрации не было причин обвинить нас в бесчинствах. Ученический комитет распределил между всеми работу. Выполняйте ее добросовестно.

Ребята разошлись, одни пошли в кузницу, другие в столярку, третьи в хлев. В общежитии остались только трое делегатов. Дед Ефим отправился в Большую Нолью за лошадью, Окси пошла к подруге, чтобы оставить у нее ребенка.

Ислентьев, Васли и Лайдемыр сидели и тихонько беседовали.

— Вы тут чего расселись? — вдруг раздался грубый окрик. Оглянулись — в дверях стоял Прокудин. Этот учитель, хоть и совсем недавно приехал в Нартас, сумел стать правой рукой Баудера. Ученики сразу же невзлюбили его за грубость — он не брезговал и рукоприкладством — и дали ему прозвище Кагой, что значит «Беззубый». Внешность у Прокудина была самая нерасполагающая: гнилые зубы, широкое плоское лицо, на голове не волосы, а какая-то кабанья щетина.

Теперь, с отъездом Баудера и арестом Малыгина, Прокудин остался главным начальством в школе.

— Легок на помине, — пробормотал Ваня Ислентьев и, обратившись к Прокудину, сказал: — Николай Семенович, мы тут как раз только что говорили, что нужно пойти попросить у вас лошадь.

— Зачем? — нахмурился Прокудин.

— Мы должны уехать в Уржум хлопотать за Малыгина и Рубакина.

Прокудин сделался туча тучей.

— Никуда вы не поедете! Я не разрешаю. И лошадь не дам.

— Мы не нуждаемся в вашем разрешении, — отрубил Ислентьев. — Нас выбрали делегатами от школы. Лошадь мы сами возьмем, нам ученический комитет позволит. Васли, Лайдемыр, идите запрягайте.

Васли и Лайдемыр вышли.

— Это самоуправство! — закричал Прокудин. — Верни их! Сейчас же! Слышишь? — Он подскочил к Ване и схватил его за плечо. — В карцер всех!

Ислентьев насмешливо улыбнулся и, поведя плечом, стряхнул руку Прокудина.

— Кишка тонка, — спокойно сказал он.

Прокудин побежал к конюшне, увидел запряженную лошадь.

— Распрягайте! — рявкнул он. — Я запрещаю!

— Мы выполняем решение ученического комитета, — возразил Васли.

Из хлева вышли несколько парней-третьекурсников, и Прокудин счел за благо ретироваться.

Он ушел к себе на квартиру и, не зная, чем заняться, решил попить чаю. Но едва он сел за стол, как в дверь постучались, в комнату вошел полицейский в офицерских погонах.

Прокудин обрадованно вскочил:

— Вот кстати! — воскликнул он и засуетился: — Прошу к столу, горяченького чайку с дорожки.

— Недосуг чаи распивать. У меня предписание произвести обыск на квартире Малыгина. Проводите нас, господин Прокудин.

— Хорошо, что вы приехали, я уж хотел полицейский наряд вызывать, — продолжал Прокудин.

— Что такое?

— Ученики делегатов выбрали, те в Уржум собираются; может быть, уже уехали.

— Не извольте беспокоиться, у полевых ворот стоит полицейский. Из Нартаса сегодня ни один человек не выедет.

И верно: едва делегаты подъехали к полевым воротам, путь им преградил полицейский с револьвером в руках:

— Стой! Поворачивай обратно! Не велено пущать.

Никакие уговоры и объяснения не помогли, пришлось подчиниться.

Покидая Нартас, полицейские, по доносу Прокудина, увезли Ваню Ислентьева.