Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг.

Неудача Макрина в его попытках завоевать популярность в армии подчеркивается во всех источниках. Макрин пытался уменьшить плату и привилегии армии. Он объявил, что из-за нехватки денег в казне, новобранцы теперь будут получать жалованье как при Септимии Севере, а оно было меньше в несколько раз, чем во времена Каракаллы. Поощрения и освобождения от воинских повинностей, дарованные воинам Каракаллой, также были отменены. Если бы войска были разведены по своим постоянным местам дислокации, может быть, всё бы обошлось, поскольку тогда новобранцы оказались бы рассеяны на большом пространстве. Однако, в тот момент все новобранцы стекались в лагеря, где зимовала армия. А там их поддержали старослужащие, которые тоже были недовольны. Да, Макрин сохранил плату и привилегии уже служившим воинам, но недовольство среди них зрело, поскольку они решили, что Макрин отнимет плату и привилегии и у них, как только кончится война и войска разведут по провинциям. [Дион 79, 28, 1–29, 2]. Возможно, что эти слухи были верными. Капитолин добавляет, что Макрин был высокомерен и кровожаден; он хотел править по старым военным законам, даже бранил дисциплину прежних времен и превозносил выше всех прочих одного Севера. Он начал вводить в армии жесткую дисциплину, от которой воины отвыкли при Каракалле. Капитолин уточняет, что Макрин распинал воинов и подвергал их казням, применяемым к рабам; после солдатских мятежей он казнил чаще всего каждого десятого, а иногда — каждого сотого, и даже само слово «центезимировать» принадлежит ему, так как он называл себя мягким, когда предавал казни каждого сотого из тех, которые заслуживали того, чтобы казнить каждого десятого или двадцатого. Можно ли верить подобным сообщениям, мы не знаем. О солдатских мятежах говорится во множественном числе, значит их было несколько, но мы о них тоже не знаем. Хотя словечко «центезимировать» очень характерно и вряд ли выдумано специально. Значит, что-то подобное было. Да и Капитолин приводит пару реальных случаев. Так, узнав от одного из своих тайных агентов о том, что какие-то воины овладели служанкой своих хозяев, которая уже давно потеряла всякий стыд, он велел привести их к себе и допросил — было ли такое дело. Когда это подтвердилось, он приказал разрезать брюхо у двух живых быков удивительной величины и заключить туда по одному воину так, чтобы головы их торчали наружу и они могли переговариваться друг с другом. Такому наказанию он подверг их, хотя подобных казней не было установлено ни у предков, ни в его время даже за прелюбодеяние. Трибуна, который решился покинуть свой пост, он велел привязать снизу к крытой повозке и в течение всего пути тащил его живым, еле дышавшим [Юлий Капитолин. Макрин XII]. Правда, оба описанных случая не являются подтверждением мятежей в армии, но являются характерными примерами странноватой жестокости и самодурства Макрина. Воины были готовы терпеть принятые традиционные наказания, но возмущались выдуманными, а тем более — унизительными.

Опасения солдат насчёт урезания их жалования всё время оправдывались. Так, после выплаты контрибуции парфянам, Макрин, чтобы сохранить кредитоспособность казны, старался выдавать солдатам вместо денежного жалования продовольственные пайки. Он жаловался на невозможность сохранения высоких тарифов выплат воинам. Армия потихоньку начинала закипать. [Юлий Капитолин. Макрин XIII, 2; Дион Кассий. Римская история 79, 36, 3].

Солдатам не нравился сам образ жизни Макрина. Он проводил время в Антиохии, прогуливаясь, очень медленно и с трудом отвечая тем, кто подходил к нему, так что часто его не слышали из-за тихого голоса. Недоброжелатели язвили, что большую часть времени император выращивает бороду и прогуливается с друзьями. На свои пиры он приглашал образованных людей для того, чтобы, беседуя с ними о благородных занятиях, поневоле оставаться трезвым. Таким образом он явно внешне подражал Марку Аврелию, но не подражал в остальном образу его жизни и государственной практике. Марк усердно занимался политикой, управлением и военным делом, а Макрин тратил время на зрелища плясунов и циркачей, и был нерадив к делам правления. Кроме того, император любил долго одеваться и выбирать красивую одежду. Он выходил, украшенный пряжками и поясом, разукрашенный большим количеством золота и драгоценными камнями. Такой образ жизни раздражал воинов, видевших всю фальшивость образа Макрина. А вообще их идеалом был Каракалла — энергичный, вечно в заботах об армии.

Возможно, Макрин понимал недовольство, которое он вызывал — поэтому приказал, всё-таки, обожествить Каракаллу. Покойного императора признали богом и построили в честь него храм, где приносились жертвы.

Себе же, в целях экономии и скромности, он запретил отливать изваяния из серебра весом более пяти фунтов и из золота весом более трех фунтов. То бишь, намекал, что меньшего веса статуэтки отливать можно и нужно.