Военный дневник. Год второй

Світанок надто темний, наче Бог
долонями закрив старечі очі.
Для чого нам це бачити удвох?
Для чого нам на двох ці кляті ночі?

Хай я вже сам дивитимусь на світ,

на це пекельне почорніле світло,
багряні маки, що лишив приліт
і ружі дикі, що в душі розквітли.

Нехай я сам дивитимусь на степ

в заграві бою, наче в вишиванці,
на цей світанок, цей холодний склеп,
де ми йдемо своїм останнім танцем

наосліп, п'янко, як у крайній раз,

коли немає вже чого втрачати.
Тобі не варто споглядати нас,
Тобі не треба нас про щось питати,

бо ранок надто темний. Ще зорі

не видно крізь Твої старі долоні.
Тобі є чим займатись угорі
чи у кутку на зламаній іконі.

* * *

Реакция на поэму Есенина оказалась не то чтобы парадоксальной, но все-таки несколько неожиданной. Обычные читатели поначалу не были в восторге. Первое публичное чтение (Есенин старался, часть поэмы пропел на мотив «Яблочка») кончилось мощным разочарованием. Читатели же первым делом заявили, что это какой-то непривычный Есенин — более того, это самая «не есенинская» вещь.

Зато возбудился РАПП. В один голос «напосты» и прочие ультра принялись утверждать, что «наконец-то!». Новый этап творчества крестьянского поэта! Этап правильный! Почему-то очень заинтересовал вопрос о публикации поэмы «попутчика» Есенина в «пролетарском» журнале. Рассудили: такую вещь, да, можно и публиковать.

Поэта упрекали лишь в фактических ошибках. Корнилова, мол, помянул зря, потому как того уже убили. Поскольку Петр в финале уже хмурился, а не радовался, это прошло.

Это РАПП, а ЛЕФ? ЛЕФ окрысился, причем весьма злобно. От всех высказался Асеев.

22 ОКТЯБРЯ (606 ДЕНЬ)

Ближе к полуночи — обстрел. Среди прочего, ракета попала в терминал «Новой пошти», убиты шестеро, ранено полтора десятка, в том числе серьезно. На фронте тяжелые бои.

Все продолжается, и нет ни конца ни края.

* * *

А на счастливом, заросшем жиром Западе… О, там страсти кипят. В противовес «Белоснежке» для извращенцев, которую снимает ополоумевший Дисней, какая-то фирмочка решила снять свою, каноническую.

Вот интересно. В чем стратегия таких студий, как Дисней, которые упорно продвигают идеи «меньшинств», теряя при этом колоссальные деньги? Что за преданность идеям Маркузе в противовес законам Маркса?

* * *

Шутки шутками… Да какие шутки»! Маленький и черненький опять требует, причем солидно этак. Это пиши, это! Пусть иным голосом, но не спутаешь. Судьба писателя. Уже и в отставке, уже ушел отовсюду. Требуют! Именно об этом приходилось часто упоминать.

* * *

На улице пасмурно и хмуро, серые низкие тучи. Холодно, зато относительно подсохло. Но это фон. Итак, новый кошачий домик.

Смотрится, конечно, солидно. Старый оттащили в сторонку, но пока оставили, и явно растерянные жильцы (миу! миу!) пытаются обитать и там, и там. Не получится, к сожалению, здешнее начальство и так настроено враждебно (любит мышей и крыс).

* * *

Новое от Анатолия.

Спадає листя тихо, невагомо,
завжди щороку — барва золота.
З долонь дірявих вбитого Христа
листи летять шафранові додому,

в колиску, потемнілу від полину,

лягають пелюшками ув імлі
на плечі непокореній землі,
під ясла Вифлеємської дитини.

Щороку падолисту круговерті.

У ньому все — і щастя, і журба,
дорога від народження до смерті,

корона з терну, сонячна верба,

велична слава, крижана ганьба,
тирани чорні і герої вперті…

* * *

— Пиши про Ефремова, пиши!

— Не хочу, не буду! Не хочу, не буду! Не хочу, не буду!

— Пиши!!!

— Ладно… У Ефремова-писателя рано появилась черта, очень сильно повлиявшая на его творчество — желание учить читателя.

Задача автора, создающего художественное произведение — прежде всего рассказать интересную историю, точнее, поделиться ею, потому что очень уж хочется. Выучить таблицу умножения — несколько иное.

Да, попыток, так сказать, совместить, было много. «Трое в лодке» Джерома — как ни крути, путеводитель, как и «Серебряные коньки» Додж, книга про Нильса и гусей — учебник. Но это не так легко, не все подобные произведения удачны. Да и не ставил Ефремов такие задачи, это получалось как бы само собой.