Военный дневник. Год второй

Вызывает вопросы иное. Есенин как нарочно пренебрегал фактами, начиная с «города Ипатьева» И Лефорт у него корабельный мастер из Амстердама, и маки с розами на похоронах Петра (откуда?), и вечно живой Корнилов в 1919 году. В этом его и упрекали строгие критики из РАПП. И Асеев упрекал. Но… Ведь все это та же традиция! Чего только не встретишь в былинах и народных песнях! «В непоказанное время царя требуют в синот». Куда требуют? Это тоже прочнейшая традиция. Так что, как ни странно, прав поэт, а не его критики. Это, действительно, народный сказ.

Что в целом? Это не лучшая вещь Есенина, но и не пустышка, как его опус про Ленина. И даже не «Анна Снегина», лучше. Хоть, конечно, никак не «Инония» и не «Кобыльи корабли». Ее ставили ниже, чем поэму про 26 комиссаров, а вот тут я не согласен. Про комиссаров значительно хуже.

Стратегически поэма не сработала — автору следовало писать не про оборону Петрограда, а про оборону Царицына. Но если вспомнить, что жить-то оставалось всего-ничего…

Гонорары получил, похвалили, издали несколько раз. Почти максимум, не хватало лишь похвалы с самого верха. Но чьей? Гришки Зиновьева? А она была нужна поэту, эта похвала?

Перечитываю «Песнь о великом походе» не так и редко. И нравится.

А вот Маяковский…

* * *

Очередной репортаж о нападках на маму Гарри Поттера. Нетрадиционные никак не могут успокоиться. Злопамятные они, извращенцы.

24 ОКТЯБРЯ (608 ДЕНЬ)

Ночью обстрелы по области. Взяли за шкирку героя, пытавшегося по поддельным документам убежать в Польшу. Но он же наверняка спасал детей! Детей!!!

Не хватает учителей, будут брать на работу студентов. И правильно.

Среди тех, кто будет помогать Харькову, объявился и штат Юта. Мормоны, как я понимаю? А что, два мормонских храма в Харькове уже есть, один на Чернышевского.

Лики войны, гримасы войны.

* * *

Некий сериал («Ведьмак» по пану Анджею), который я не смотрел и смотреть не собираюсь. Другие же смотрят и ругаются, больно уж качество зашкаливает. Продюсер ответил: мол, да, упростили до невозможности, вам не нравится и мне не нравится. Но мы рассчитываем прежде всего на американскую аудиторию, а ей требуется именно такое, очень простое, чуть более сложное она, аудитория, не поймет.

Это не я сказал, это он сказал.

* * *

Тучи, легкий туман, временами мелкий дождик. Машины этим пользуются, выбираются на тротуар и гоняются за людьми.

Съездил на квартиру родителей, там, кстати, уже топят, прямо завидно. Прошел дворами. Встретил рыжего кота, поздоровался. Тот подошел ближе и демонстративно отвернулся.

* * *

Черный зев подвала отверст, из бездны доносится вой и грохот. Насчет отопления можно не спрашивать.

Выглянуло солнце, яркие краски сухой листвы, непередаваемый запах поздней осени.

Может, слишком многого хочу от жизни? Война, а я ищу в магазине бальзамический уксус и не вообще, а «Модену». Не нашел, расстроился.

Получил бандероль на «Новой поште». Повезло, не сгорела.

Впечатления…

* * *

Солнце совсем другое, словно с Меркурия мы переместились куда-нибудь на Марс или вообще ближе к поясу астероидов. Бледное, бессильное…

* * *

— А между тем Маяковский…

— Не надо про него! Он, между прочим, русский…

— А-а, это ты! Маяковский услыхал бы — очень обиделся на такое.

— Да-да, не из кацапов-разинь, помню. Но все равно. Будь как Великие…. О-о-о, Великие, о-о-о! Кузя! Изя! Актуалочка! Деньги! Слава!

— Уверен? Какая слава от Кузи?

— Ну, подадут Христа ради…

— Это да. А в чем их величие? Кроме Кузи?

— Они герои, разве не знаешь? Сильные, спортивные, накачанные! Они не просто спасли Харьков, они Харьков освободили!

— Как освободили?

— Не как, а от кого. От себя, от своих жен, от тетушек, золовок, ятровок. Это же сколько припасов город сэкономил! А воздух?

— Молчу, придавленный их героизмом. Но Великие — они же писатели. А чго написали в последние годы, кроме как про Кузю?

— А Карп Исаакович? Неужели не читал? Представь, живет себе в Японии Карп Исаакович. И никто его убить не может. Точнее, может, но тут же сам превращается в Карпа Исааковича…

— Свят-свят!

— О-о, Великие! О, Величайшие!

* * *

Плохого писателя сразу заметно по использованию выражения «кивнул головой». Одно слово лишнее, чем может человек еще кивнуть-то?

* * *

Вклад Ивана Ефремова в палеонтологию пусть оценивают специалиста. Обращает на себя внимание постоянное подчеркивание того, что ученый не имел систематического образования. И в членкоры его не избрали, и некролог в профильном журнале не напечатали. Но судить не могу.

А вот насчет экспедиций все более понятно. У Ефремова украли триумф. Он готовился заверить свои работы в Монголии, все наметил, целую зиму мерз в Улан-Баторе, монтируя скелет чудища. А итоговую экспедицию взяли — и отменили. И Чойбалсан умер, и чего-то в отношениях стран треснуло. Представляю, как ему, Ефремову, обидно было.