Военный дневник. Год второй

Что интересного на улице? Да… Да сегодня ничего, несколько рож, которых давно пора отправить в штрафбат — вытаптывать минные поля. Но таких всегда много.

* * *

Включил старый обзор фильма «Обитаемый остров». Там помянули идиотский сценарий, написанный дебилами. Так и сказали.

Дяченки, долго вспоминать будут…

Да, сценарий такой. Но поставить фильм по повести очень трудно, даже Ридли Скотту. Мультфильм — идеально, причем именно в тех реалиях, которые предусматривали авторы — конец 1950-х, атомпанк.

* * *

Не хочу работать! Не хочу! Не хочу работать!

Вообще? Нет, над тем, что обязан. Или должен. Или кому-то обещал.

Всю жизнь что-то должен!

Свободы! Хочу как Робинзон Крузо!

* * *

Разрушенный корпус «Фокстрота» обшили чем-то вроде шифера. И все? И все. За столько времени Эмпайр Стейт Билдинг выстроить было можно.

Продолжают благоустраивать обиталище кошачьей семейки. Вот это правильно.

* * *

В биографии Быстрова, прототипа доктора Гирина, обращает на себя внимание то, что он нигде и ничего не защищал, звания присвоены приказом сверху. И в самом деле! В этих ученых советах сплошные «бывшие» вперемежку с врагами народа и прочими вейсманистами-морганистами. Какие еще диссертации?

У Ефремова та же картина.

И еще. 4,5 тысячи черепов, исследованных Быстровым. Судя по фото, их никто и не думал хоронить. Чьи это черепа? Кто такое разрешил? И где они сейчас? 4,5 тысячи!

Советская наука — самая передовая наука в мире!

* * *

В ихних Штатах поссорились в баре и поубивали кучу людей. Где? А в штате Мэн. Ох, Стивен Кинг, Стивен Кинг! Ладно, не стоит о грустном. А что веселое? Веселое сейчас — две Белоснежки — нормальная и от Диснея, обезьянистая и наглая. Дисней почувствовал соперницу и начал дергаться.

* * *

Давно уже убедился, что очень не люблю вспоминать. И никто никогда не объяснит мне, почему. К счастью.

* * *

Проблема Маяковского состояла и в том, что без власти он элементарно не прокормился бы (в отличие от Есенина), разве что карты помогали. Чем дальше, тем больше он писал заказуху, о пробках в Моссельпроме, подписи к плакатам, агитки про Ивана Козырева. Лирика быстро исчерпалась, да и прежде была не для всех. Не только из-за формы, но из-за содержания тоже. Маяковский писал об одном и том же — что его девушки не любят.

Последняя большая лирическая вещь — «Про это» — мало кому понравилась. Троцкий слегка похвалил, но явно сквозь зубы.

Маяковскому нужен был конкретный социальный заказ с договором. Поэмы-«паровозы» тому очень бы поспособствовали.

В том же году, что и Есенин, он написал программу поэму про Ленина. И… и — мимо, никому не понравилось. Поэму стали восхвалять уже после смерти Маяковского — исключительно благодаря Сталину (там случилась целая история в связи с январским концертом в Кремле 1930 года). Но пока — мимо. И через некоторое время, к юбилею переворота, Маяковский решил попытаться вновь. Впрочем, не сам решил.

27 ОКТЯБРЯ (611 ДЕНЬ)

Из новостей… Да-да, обстрелы, серьезно попали по Изюму, удары по областям, в том числе по Херсону. Все то же, все то же…

Не очень понятно насчет отопления. Батареи… Ну, подождем, пока еще не мороз.

Работа по иллюстрациями к третьей трилогии «Ока Силы». Очень странное ощущение, пока даже сложно сформулировать.

* * *

Дождя нет, но мокро, туман. Возле магазина сидит очень грустная собака, явно бродячая. Сразу вспомнился Шарик. Я пропадаю, граждане…

* * *

Поэма «Хорошо» началась с пьесы, которую Маяковскому заказали в театре к юбилею. Требовалось что-то праздничное, ненавязчивое и веселое. Маяковский такое и написал, а потом прикинул, что из этого и поэма получиться может. Отсюда обилие сценок, часто очень глупых, в тексте. Вероятно, именно такое «происхождение» привело к тому, что текст поэмы весьма неравноценный. Есть сильные фрагменты — уход Врангеля, встреча с Блоком. А есть и совсем другое, написанное левой ногой… Скажем, разговор офицеров. Даже в званиях поэт не разобрался. Казак у него — поручик.

Известно, что книг Маяковский не читал, зато у него имелся Брик, который подкидывал факты. В данном случае Брик явно ушел в отпуск. Кроме того, такие сценки, мягко говоря, легковесны для эпической поэмы. Это не то, что можно выловить из реки по имени Факт.

Хватало, впрочем, и прочих нелепостей и проколов. Некоторые очень даже заметны.

* * *

Поглядел очередную передачу про Юлиана Семенова. Несчастливая у человека жизнь, вплоть до раннего инсульта. С другой стороны… С женой, которую всю жизнь вроде бы любил, поссорился из-за элементарных походов на сторону. Убил человека, вроде бы случайно (на охоте), причем действительно убил, осужден вполне законно.

А писатель был так себе, зато нос держал по ветру. Что у него понравилось? Маленькая повесть «Он убил меня под Луан-Прабангом». И три повести про Петровку. Хотя у Вайнеров лучше. Штирилиц же… Штирлиц бил Наверняка. Наверняк отбивался, как Мог…

* * *