Военный советник

С другой стороны, хитроумный государственный муж активно пробивал денежную реформу, в ходе которой собирался перевести внутренний долг с серебра и ассигнаций в золотые рубли - а речь ведь шла о миллиардных суммах! Ввел винную монополию (что можно было только приветствовать), и тут же "изобрел" так называемый пьяный бюджет, когда казна стала прямо заинтересована в увеличении продаж "беленькой". Неудивительно, что Россия тут же стала непреклонно продвигаться к верхним строчкам негласного рейтинга самых пьющих стран! Но самым главным его прегрешением в глазах Агренева было не это - а то, что лукавый минфин регулярно вливал в августейшие уши Николая Второго идейки о том, что рост крайне отсталой русской промышленности просто-таки невозможен без массивных вливаний иностранного капитала. Так же он последовательно лоббировал снятие запретов для иностранных компаний и банков на приобретение и владение землей, и все ограничения на занятия горными, нефтяными и золотодобывающими промыслами. Все эти действия для Александра прямо попадали под определение "экономический захват территорий", а сам дражайший Витте отчего-то виделся активным и очень высокопоставленным агентом влияния. Или министр финансов вел свою игру, мня себя не фигурой, но самостоятельным Игроком? Если и так, то действовал Сергей Юльевич в рамках чужих правил. Поэтому его НАДО было устранить. И вместе с тем, альтернативы были таковы, что устранять его было категорически НЕЛЬЗЯ. По крайней мере, в ближайшие два-три года.

"Как все же жаль, что в политике простых решений почти не бывает!"

Выходя из недолгого состояния расслабленной задумчивости, юбиляр почти на автомате повернулся к приближающейся парочке, состоящей из зрелой шатенки и юной блондинки. Сестры Юсуповы во всем своем великолепии...

- Александр Яковлевич, наконец-то мы вас поймали!..

Разговор с давней союзницей вышел необременительным: с легким сердцем согласившись оценить новые картины в московском особняке (вообще-то, полноценном дворце) дружественного семейства, князь довольно приятно провел следующие десять минут за обсуждением последних тенденций в мире искусства. Затем разговор свернул на новости синематографа, и Зинаида Николаевна мельком поинтересовалась - когда же на экраны выйдет фильм с талантливой французской актрисой Каролин Отеро? Княжну данная тема, по всей видимости, интересовала не меньше - вот только Надежда предпочитала молчать и слушать, время от времени покрываясь легчайшим румянцем. Впрочем, оно и не удивительно, ведь несколько шуток Агренева опасно близко подошли к границам приличий. Для невинной девицы, разумеется. С точки зрения почти любой замужней дамы, эта шутейная пикировка даже до нормального флирта не дотягивала...

"А публика-то потихонечку сваливает домой. Ура!!!"

Пережив острый приступ признательности к дорогим гостям, надворный советник Агренев довел двух красавиц до графа Обморокова... Пардон, Сумарокова-Эльстон, где и засвидетельствовал свое почтение сначала Сиянию, а потом и ее младшей сестре, несколько вымученно улыбнувшейся в ответ. Вообще, у него сложилось такое впечатление, что Надежда не только слушала их разговор, но и сама что-то хотела спросить - успешно передумав в самый последний момент.

"По всему похоже, что воспитание оказалось сильнее врожденного девичьего любопытства - которое теперь будет безжалостно грызть и мучить бедную княжну".

Отметив, этот момент (ему потом целое сочинение для себя же любимого писать, на тему "Как я провел банкет, что подметил, и какие предложения получил"), Александр вернулся к исполнению хозяйских обязанностей. Ввиду приближающегося конца светской каторги его движения приобрели особую плавность и выразительность, а лицом просто-таки завладела маска радушной любезности - с которой он и провожал почти всех гостей. Почти, потому что для нескольких персон (вроде великого князя Михаила Александровича или директора Аристова) он все же сделал исключение, в виде настоящей улыбки.

"Ну что: последний обход, он трудный самый!"

Пройдясь по большой зале, дышать в которой определенно стало легче, и дважды проигнорировав излишне услужливого подносчика шампанского, князь обратил внимание на сочный баритон почтенного министра Путей сообщения. А затем и на несколько страдальческое (яду мне, яду!!!) выражение лица его собеседника. Статс-секретарь Коковцев, будучи товарищем министра финансов, явно прикрывал позорное бегство своего начальника от известного любителя технического прогресса вообще, и больших паровозов в частности.

- ...ведь у нас в этом деле царит сущий ужас! Множество разных моделей локомотивов, зачастую безнадежно устаревших - да взять хотя бы подвижной состав Московско-Рязанской железной дороги? Кошмар, просто кошмар!..

- Да-да, разумеется.

Мужественно терпя словесный террор, Владимир Николаевич все же постепенно сдавал свои позиции - так что Агренев поспешил подставить дружеское ухо помощи изнемогающему в неравной схватке чиновнику.