Военный врач. Хирургия на линии фронта

Мы выехали в пятницу прямо на восходе, в полшестого утра. Абу Васим сказал, что будет нас сопровождать. Мы получили известие из Баб эль-Хавы, что у них много пациентов, нуждающихся в реконструктивных операциях, и Абу Васим решил помочь. Абу Хозайфа тоже решил ехать с нами. Я хотел взять с нами нашего маленького пациента, чтобы ухаживать за его ранами. Мы ехали на двух машинах. В одной сзади сидели мы с Аммаром, в то время как человек, привезший нас сюда, в бронекомплекте, каске и с оружием, был на пассажирском сиденье, а за рулем – Абу Мухаммадейн. Абу Хозайфа, Абу Васим и мальчик ехали во второй машине. Может показаться странным, что мы решили подвергнуть его столь опасной поездке, но он нуждался в уходе за ранами, и без Абу Васима шансы на успех процедуры были невелики. Мы уже зашли так далеко, что было бы глупо оставлять его без профессиональной помощи.

МЫ ПОДЪЕХАЛИ К ОКРАИНЕ ГОРОДА. ВПЕРЕДИ НАС ЖДАЛА ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ ИЗ ИЗРЕШЕЧЕННЫХ ПУЛЯМИ ПЕРЕВЕРНУТЫХ МАШИН, ЧАСТЬ КОТОРЫХ КТО-ТО ОТВАЖНО СДВИНУЛ В СТОРОНУ, ЧТОБЫ ПО ДОРОГЕ ВСЕ-ТАКИ МОЖНО БЫЛО ПРОЕХАТЬ.

Нам предстояло преодолеть около двух миль самой опасной дороги на свете: орудия властей были, наверное, менее чем в ста метрах справа, в то время как по левую сторону находились повстанцы.

Абу Мухаммадейн остановил машину в месте, где еще было безопасно. Он посмотрел на нас, вытянулся и пожал нам руки. Я знал, что это было прощанием. «Дэвид, – спросил Аммар, – ты готов?» Поджав губы, я кивнул. Ситуация была отчаянной, но риск стоил того. Водители обеих машин кивнули друг другу, Абу Мухаммадейн нажал на газ, и к первым препятствиям мы подъехали уже на полной скорости. Ума не приложу, как нам удалось проскочить между всеми перевернутыми машинами, – казалось, мы скользили зигзагами по дороге на головокружительной скорости. Как бы то ни было, у нас все получилось, и не раздалось ни единого выстрела.

Остальная часть нашего пути на север прошла как по маслу: даже угроза быть атакованными правительственными самолетами казалась не такой уж значительной. Мы прибыли в Баб эль-Хава и следующие три дня работали без остановки, стараясь разобраться со всеми пациентами, нуждавшимися в пластических операциях. Мы вчетвером – Аммар, Абу Хозайфа, Абу Васим и я – стали своего рода хирургическим конвейером, который работал, пока не была достигнута цель. Мы регулярно наведывались к нашему маленькому пациенту, чьи состояние обнадеживало. Удивительно, но перекрестный лоскут все еще функционировал, артериальный шунт справлялся со своей задачей, у мальчика не развился сепсис.

Мы расположились в небольшой комнатке в доме напротив больницы. В последний день к нам пришел специалист интенсивной терапии Аммар Захария – он откуда-то знал, что мы здесь, и сказал, что хочет в качестве подарка устроить нам фруктовый праздник. Я никогда о таком не слышал, но позже он вернулся со свежими бананами, яблоками, апельсинами и другими всевозможными фруктами на огромном подносе.

Мы принялись уминать принесенные угощения, и, казалось, с плеч свалился огромный груз. Тем не менее расслабляться было рано. Внезапно мы услышали интенсивную стрельбу возле дома. Заглянув в щель в окне, я увидел около двадцати вооруженных мужчин, двигавшихся в нашу сторону и стрелявших из автоматов, в то время как другие палили из крупнокалиберных пулеметов, стоящих в кузовах пикапов. Казалось, мне было не суждено покинуть Сирию. Если Аммар Захария узнал, что мы здесь, это могло стать известно и всем остальным. Неужели ИГИЛ[129] все-таки добралось до меня? Я посмотрел на Аммара: впервые за все время он выглядел по-настоящему напуганным – его лицо побелело от страха.

Меня охватила паника, прошиб холодный пот и всего затрясло. Стрельба снаружи становилась все интенсивнее. Упав на пол, мы спрятались под кроватями. Я было подумал, не лучше ли попытаться выбраться и убежать, о чем шепотом сказал Аммару. На мой взгляд, у этого было два плюса: во-первых, остальным не пришлось бы отвечать за то, что они были как-то со мной связаны; а во-вторых, так у меня, возможно, было бы больше шансов выжить, чем если бы схватили боевики ИГИЛ[130]. Между тем здание можно было покинуть лишь через главный вход, и уйти незамеченным попросту невозможно – я просто закрыл глаза и остался лежать в полном отчаянии, за себя и эту бедную страну, которая погрузилась во тьму.

Перестрелка продолжалась около часа, причем Свободная сирийская армия вела огонь с позиций вокруг нас. В какой-то момент в комнату вошел Мюнцер, управляющий больницей, и с невозмутимым видом сказал, что мне не о чем переживать – это было столкновение между двумя соперничающими группировками ССА.