Военный врач. Хирургия на линии фронта

Это были крайне неприятные полчаса для всех нас, но прежде всего для анестезиолога. Его поездка подошла к концу – на следующий день он должен был вернуться с нами на Мальту. После собрания мы все вернулись в спальню – нам было очень жаль этого бедолагу. Он был совершенно подавлен. Думаю, он был настолько взволнован, попав в зону боевых действий, что совершенно позабыл, насколько все серьезно – что это не какой-то отпуск или путешествие, которые можно освещать в блоге или «Инстаграме».

На следующее утро наша группа отправилась в порт вместе с пристыженным анестезиологом из Сиэтла. Как обычно, дороги были перекрыты охраняемыми вооруженными повстанцами блокпостами. Порт все еще находился под интенсивным артобстрелом, и, прибыв туда, мы все хорошо осознавали собственную уязвимость. Всего днем ранее нам пришлось ампутировать ногу женщине, раненной в ожидании лодки, которая должна была отвезти ее вместе с семьей в Бенгази. Мы собрались на причале, где нас ждала крошечная рыбацкая лодка, чтобы отвезти обратно в цивилизацию. Я уселся на корму вместе с новым приятелем-анестезиологом, и мы начали выходить из гавани по очень спокойной воде.

Мне было одновременно и радостно, и грустно. Грустно оттого, что я успел подружиться с некоторыми хирургами и врачами из больниц Мисураты, а радостно потому, что впервые удалось использовать свой опыт военной хирургии, чтобы обучить местных врачей и усовершенствовать их повседневную работу. Я гордился тем, что, как мне казалось, смог отыскать в себе лидерские качества, чтобы начать учить. Кроме того, я обнаружил, что существует понятный всем язык хирургии, способный преодолеть любые языковые барьеры.

По мере выхода лодки из гавани волнение на море все усиливалось, и вскоре лодка снова начала крениться то в одну, то в другую сторону под углом почти сорок пять градусов. Более того, мы плыли все медленнее, нас швыряло, а вода переливалась через борта лодки. Капитан объявил, что из-за сильных волн ему пришлось снять руль и теперь он вынужден управлять лодкой с помощью тяговых двигателей. Прошло всего два часа пути, а нам только и хотелось, что сойти с этой проклятой лодки – даже если бы нас схватили войска Каддафи, было бы комфортнее. Когда же прошло двенадцать часов, нас всех так укачало, что смерть стала казаться не такой уж и плохой альтернативой.

Так продолжалось еще целый день и ночь. Как минимум сутки мы вчетвером сидели в каюте, передавая друг другу ведро – нас выворачивало наизнанку. В общей сложности понадобилось тридцать семь часов, чтобы вернуться в Валлетту. Когда лодка наконец причалила, мы были не в состоянии идти, и все девять человек выползли на берег на четвереньках, хватаясь за все, что попадется под руку, чтобы не упасть. Мы ползком забрались в машину и так же из нее выбрались, когда нас привезли в гостиницу. Помню, как лежал на кровати, держась за ее боковины, а вся комната ходила ходуном вокруг меня. Время от времени я засыпал, надеясь больше никогда не проснуться.

Преподавательский опыт в Ливии подтолкнул меня к тому, чтобы попытаться составить учебную программу на основе того самого «Полного курса хирурга-травматолога», которая затрагивала бы все специальности, связанные с работой хирурга в зонах боевых действий и стихийных бедствий. Я понимал, что хирургическая подготовка в развитых странах становится все более узкоспециализированной – настолько, что начал переживать, что хирурги больше не смогут заниматься волонтерской деятельностью. У них попросту не было бы всех необходимых навыков для лечения всевозможных травм, с которыми сталкивается в полевых условиях каждый военный хирург.

Такое ощущение, что хирургические специальности становятся с каждым годом все у́же. Теперь существуют хирурги верхних и нижних отделов желудочно-кишечного тракта, а также специализирующиеся только на органах средней части брюшной полости, таких как печень и поджелудочная железа. Даже в сосудистой хирургии теперь в Великобритании есть хирурги, которые занимаются только операциями на аорте. Другие оперируют лишь артерии нижних конечностей, а третьи и вовсе имеют дело исключительно с венами.

Реконструктивная хирургия, одна из специальностей плановой хирургии, играет важнейшую роль в работе травматолога. Пластические хирурги способны менять будущее пациентов, страдающих от таких врожденных дефектов, как заячья губа или волчья пасть, а довольно простые пластические операции при боевых ранениях, например реконструкция при обширных повреждениях или закрытие кожей обнаженной кости, могут помочь зажить ранам, которые в противном случае были бы подвержены инфекции. Когда я впервые увидел обнаженную большеберцовую кость пациента, закрытую мышцей из другой части тела, это было настоящей революцией.