Воин аквилы

И тут уже, в свою очередь, настал черёд засмущаться и невольно растеряться и самой незнакомке. Сама того не ведая, девушка вдруг отчётливо в кажущемся таким спокойным, обычным и размеренным мужском голосе вдруг услышала манящие нотки человеческой притягательной природы естества. Нотки природного естества, пробуждающие ответные позывы. Мысленно оценив облик смутившего мгновением ранее юноши и при этом отметив для себя умеренную слаженность тела и внешнюю уверенность, исходящую от глядящих пронзительным взором крупных карих глаз не иначе, как римлянина-красавца, девушка, проникнувшись манящей атмосферой, с игривым умыслом неожиданно нахмурила прекрасное личико и в ответ произнесла:

– Видимо, у вас, римлян, принято отвечать ищущей помощи девушке вопросом на вопрос?!

– Нет, не принято! Но если я не узнаю твоего имени, то тогда для меня жизнь станет подобно сущей муке, разбавленной непроглядной тьмой, – подхватив игривый посыл незнакомки и не переставая искренне улыбаться, всё так же спокойно промолвил Владиус.

– А если ты его узнаешь, но твоя сущая мука, несмотря ни на что, вдруг воспылает ещё сильней?! Не боишься этого, римлянин?! А? Хотя по твоим испускающим жгучую уверенность ясным глазам уже вижу, что ты мало чего на этом свете убоишься! И всё же я не хочу, чтобы из-за меня в последующем, возможно, одна чья-то пылкая душа как-то неистово мучилась и страдала. Моё имя Симин. Но если быть точнее, то Илиана-Симин. Правда, так меня часто дома называет лишь ценитель греческой культуры – мой отец. В повседневной же жизни для всех остальных я просто Симин.

– То есть серебряная! Хм, однако, какое у тебя красивое и ласковое имя! И что самое интересное, созвучное со вторым греческим!

– Да, ты прав, моё имя с древнеперсидского языка означает серебряная. Ты что же, римлянин, смею предположить, может, и сам наш язык парфянский знаешь?

– Ха-ха! Ты так удивлённо у меня это сейчас спрашиваешь, хотя сама прекрасно говоришь на моём родном латинском наречии. Да, и я весьма сносно владею твоим языком, прекрасная парфянка. За время обучения проникся им. Хотя и не только самим языком, но и, собственно, всей вашей интересной восточной культурой и традициями. И вот теперь понимаю, что не зря я всё это познавал. Земли, лежащие с восточной стороны римской границы, и впрямь располагают к себе истинной красотой живущих в них, в особенности прекрасных девушек.

– Хм, римлянин, а ты, выходит, мастак на нежные комплименты и на обжигающие женское сердце частички смущённости. Меня радует, что ты ясно чувствуешь необходимый предел. Ведь у вас, у римлян, обычно границы дозволенности порой так шатки, но ты какой-то совершенно другой. Эх, вот интересно было бы узнать имя такого с виду благородного и отнюдь пока ещё не лишённого прекрасного видения мира собеседника?! Узнать, если, конечно, на то нет какого-нибудь особого секрета, – загадочно улыбнувшись, тихонечко произнесла Симин, попутно манящим взором обрамлённых длинными ресницами прекрасных карих глаз взглянув на застывшего в прежнем верном изумлении римлянина.

Но юноша хоть и был внешне подвержен исходящей от парфянки сладостной очарованной неге, внутреннее же, напротив, осознание пьянящему чувству разгуляться вновь более шанса не давало. И посему, с молчаливым наслаждением выдержав ещё небольшую дюжину мгновений и при этом ни на секунду не переставая с упоением глядеть на ослепляющий совершенством созданный природой женский образ, молодой римлянин, почувствовав, что называется, живой момент для действа, с особенными звучными нотками в голосе воскликнул:

– Особого секрета в имени и происхождении моём нет. Тем более для такой искренней и мудрой красавицы. Да, я ценю и свято уважаю границы предела понимания в общении с человеком, какого бы он пола и статуса ни был. Уж так воспитан. А что же касаемо моего имени, то зовут меня Владиус Рутилий!

– Ох! Вот что-что, а ваши римские звучные имена, сколько я себя помню, мне всегда нравились! В них есть что-то особенно притягательное, трогающее душу. Владиус Рутилий! Ах, как же красиво это звучит!

И, буквально замечтавшись и одновременно заслушавшись собственным именем, то и дело звучащим из из уст прелестной собеседницы, Владиус и не заметил, а только услышал, как поблизости раздался овеянный добрыми нотками мужской твёрдый возглас:

– А, вот ты где, моё сокровище! А то я и мама уж потеряли тебя совсем! Ха-ха!

Переведя с чуть растерявшегося лица Владиуса свой прелестный взор в сторону, откуда раздался мужской голос, Симин в ответ быстро вымолвила:

– Да я здесь всё это время была, отец! Неподалёку! Тебя и маму искала, а потом неожиданно вот встретилась и познакомилась с одним очень интересным и умным юношей. Римлянином, владеющим нашим языком и с интересом относящимся к нашей культуре!