Воин Доброй Удачи

Армии собирались без фанфар и празднеств, потому что люди Кругораспятия были слишком голодны и изумлены, и среди них было слишком много отсутствующих. Над войсками был натянут покров – тень, невосприимчивая к засушливому солнцу. Старые друзья воссоединились в горе и скорби. Они обменивались историями об Ирсулоре между собой, и правда в этих рассказах мало страдала от неизбежных искажений. Они были свидетелями событий настолько чудовищных, что даже не допускали возможности преувеличения.

Они пришли в страну под названием Акирсуал. В давние времена это была пограничная провинция Куниюри, малонаселенная и известная только холмом под названием Сваранул, который одиноко и необъяснимо возвышался над изломанными пойменными равнинами. Сваранул был священным местом для древних верховных норсирайцев, так как именно здесь боги пришли к вождям их многочисленных племен и даровали им право владеть всеми землями в пределах тысячи лиг.

Святой аспект-император призвал своих королей-верующих собраться и следовать за ним. Поднявшись по разбитым и заросшим ступенькам, он привел их на вершину Сваранула, в развалины колоннады Хиолиса, и встал так, чтобы они могли видеть Великую Ордалию, развернувшуюся на намывных равнинах внизу. И хотя их потери были очень тяжелы, шатры и палатки объединенного воинства все еще украшали землю до самого горизонта. Оружие и доспехи мерцали в солнечном свете, так что казалось, будто алмазы были разбросаны по всему миру. И их сердца укрепились от этого видения своей славы.

Там был принц Чарапата, и многие соболезновали ему. Саккаре, однако, стоял одиноко и задумчиво – из-за слухов о том, что он убил своего собрата-мага, люди сторонились его.

Святой аспект-император широко раскрыл свои украшенные ореолом руки, и вожди Ордалии повернулись к нему с благоговением и печалью.

– Я доставил вас в глубокую пустыню, – сказал он, и от звуков его голоса сердца сжались в кулак. – И теперь даже самые отважные сердца среди вас боятся, что я навлек на вас гибель. Ибо, хотя я предупреждал вас о шранках, описывал вам необъятность их численности и коварство козней нашего врага, вы все же пришли в смятение.

Некоторые стали выкрикивать противоречащие друг другу возражения, и какофония воинственных заявлений эхом прокатилась по руинам храма. Аспект-император заставил всех замолчать сияющей ладонью.

– Они – опилки, а мы – магнит. Если бы мы сосредоточились и сомкнули свои ряды вдоль берегов Нелеоста, они бы пришли. Если бы мы рассеялись по пустынному сердцу Истиульской возвышенности, они бы пришли. Не имеет значения, какой путь мы изберем. Не имеет значения, что мы делаем. Шранки будут приходить и приходить, и мы будем вынуждены уничтожать их.

Подобно неземным пальцам, интонации его голоса то расширялись, то концентрировались, чтобы лучше уловить страсти своей паствы и удержать их…

– Ирсулор… – сказал он, с ужасом вдыхая это имя. – Ирсулор – это само доказательство нашей большей опасности. Дюжина Ордалий могла бы пройти так же, как мы прошли, и устроить бойню так же, как мы устроили, и все же Орда шранков не была бы истощена. Если бы Не-Бог пробудился, они были бы захвачены одной темной и злой волей, и при всей нашей мощи и славе человечество было бы обречено. Сам мир, – сказал он, дирижируя себе протянутой рукой, – будет отдан на растерзание этим убогим созданиям гниющей тьмы…

Горестные крики слились в неровный хор.

– Но что нам теперь делать? – крикнул король Саубон. – Мы жаждем, и нас тошнит от нехватки воды. Мы голодаем и будем голодать до тех пор, пока наши плечи не превратятся в крюки, а наши топоры и дубины не станут тяжелыми от нашей слабости. Мы споткнулись в Ирсулоре. Теперь мы шатаемся.

Эти слова вызвали ужас у многих королей-верующих, так как они считали подобные сомнения оскорблением для высокого положения Саубона.

– Оставь свою дерзость! – с упреком воскликнул воинственный король Хогрим.

– Нет, – сказал святой аспект-император длиннобородому королю. – Мы должны говорить откровенно. Мы должны быть честны со своими страхами, чтобы обладать ясностью, необходимой для их преодоления.

Он шагнул к ним и положил свою благословенную руку сначала на плечо Хогрима, а затем на предплечье Саубона.

– Как многие из вас уже догадались, – сказал он, – я обманул вас, говоря о наших запасах, сказав, что у нас их меньше, когда их было больше. Я морил вас голодом, чтобы наш паек доставил нас как можно дальше.

– Так что же нам теперь делать? – снова крикнул король Саубон.

Из толпы послышались новые крики, на этот раз вразнобой, потому что среди собравшихся было примерно одинаковое число криков в знак согласия и возражений против самонадеянности экзальт-генерала.

Шум утих в свете печальной улыбки святого пророка.

– Соберите все силы, какие пожелаете, – сказал он, выходя из гущи своих подданных и возвращаясь на свое ритуальное возвышение. – Подумайте о своих женах, детях – о своей душе. Не бойтесь призрака жажды, ибо скоро Нелеост, туманное море, разгонит тьму перед нами. И не бойтесь голода…