Воин Доброй Удачи

Она резко выпрямляется и видит, как он выгибается дугой на лесной подстилке, дергая левой ногой и отчаянно хватаясь за спину. Колл стоит над ним, сгорбленный и слабый от голода, его руки сжимаются и разжимаются. Галиан плюхается на живот, давится и кричит. Она видит рукоятку кинжала, торчащую из-под его левой лопатки, черно-алый цветок, распускающийся сквозь звенья кольчуги.

Бешено колотящее сердце успокаивается. Ксонгис бросается на помощь Галиану, в то время как Поквас вытаскивает из-за пояса свой большой меч и взмахивает им в воздухе, прежде чем принять стойку танцора меча.

– Чертова Каменная Ведьма! – кричит он. – Я знал, что должен был перерезать тебе горло!

Все еще сжимая голову лорда Косотера, Сарл садится, покачиваясь, на неподвижную спину капитана и начинает хихикать. Свет искрится сквозь завесы листвы позади него – со стороны священной библиотеки. А затем раздается ревущий свист…

Поквас в бешенстве набрасывается на Колла. Его лезвие похоже на серебряные чернила, рисующие знаки на открытом воздухе. Колл без особых усилий натягивает перчатку, пригибается, прыгает…

Зеумский танцор меча замолкает, недоверчиво округлив глаза.

Колл ныряет вправо, катится по земле, как краб, к Сарлу и высыхающему трупу его капитана. Сержант отползает назад.

Колл проносится мимо него, перекатывается мимо забытого капитаном рюкзака, а потом встает на ноги, размахивая Бельчонком. Он стоит, пригнувшись, и его взгляд мечется от Покваса к Ксонгису, который занял фланговую позицию, натянув лук.

Еще больше взрывов раздается совсем близко. Титанический рев сотрясает небо.

Изголодавшаяся Каменная Ведьма принимается хохотать – звук, который начинается по-человечески, но заканчивается волчьим завыванием. Ксонгис отпускает свой лук. Колл делает выпад Бельчонком, но промахивается. Стрела с глухим стуком вонзается ему в шею.

Колл падает навзничь, но каким-то образом снова встает на ноги. Свободной рукой он сжимает древко. Тянет.

Начинает кричать.

Пальцы на его лице разжимаются, а затем растопыриваются.

Мимара вскакивает и, спотыкаясь, спешит к умирающему Галиану.

Крича на зеумском языке, Поквас бросается на существо по имени Колл, его меч высекает в воздухе целые стихотворные строки. Сталь звенит о сталь. Бельчонок уже весь в зазубринах, но не разбит. Ксонгис выпускает еще две стрелы. Тварь бросается вперед, уворачиваясь от первой, но вторая попадает ей в верхнюю часть бедра. Он едва выдерживает атаку вопящего черного гиганта.

Мимара стоит, затаив дыхание. Квирри пульсирует в ней, превращая ее сердце в боевой барабан.

Ксонгис оборачивается на звук ее шагов и выпускает еще одну стрелу. Она свистит мимо ее левого уха – словно воздух разрывается рядом с ним. Девушка вонзает меч Галиана в незащищенную подмышку имперского следопыта.

За их поляной вокруг очертаний изрубленных руин горит лес. Сарл возобновил свой флегматичный вой, его лицо смялось в тысячу смеющихся морщин.

Свистящий меч ловит тварь в середине прыжка. Колл кренится в воздухе, пытается приземлиться на здоровую ногу, кувыркается назад. Приближаясь, чтобы убить его, зеумец торжествующе воет…

Не слыша, как к нему подкрадывается обнаженная Мимара.

* * *

Над заброшенными укреплениями клубился дым, поднимаясь в высокое голубое небо. В разрушенной библиотеке ярко горели на порывистом ветру несколько небольших костров, посылая потоки искр и пепла на старого волшебника и короля-нелюдя.

– Ты не должен этого делать! – воскликнул Акхеймион.

Все еще стоя на стене, на которую он взобрался, чтобы посмотреть вслед дракону, Клирик сорвал с кожаного шнурка свою сумку с рунами. Он задумчиво посмотрел на нее, взвесил на ладони. Акхеймион почувствовал, как его сердце сжалось в груди, увидев, что мешочек с квирри раскачивается так близко к открытому огню. Он понял, что поклонялся этой вещи. Вокруг затягивающего сумку шнурка собрались сморщенные складки. Было видно, что он довольно тяжелый, как будто внутри у него пряталась мышь. Казалось абсурдным, что такой ничем не примечательный предмет мог стать талисманом, фетишем, на котором держалась вся экспедиция. Мешочек, наполненный сажей.

– Нет! – крикнул Акхеймион.

Но было уже слишком поздно. Клирик склонил голову набок, как будто хотел почесать ухо плечом, а затем перевернул мешочек вверх дном. Оставшийся пепел Ку’Джары Чинмои вылился серовато-коричневым потоком. Ветер раздул его в призрачное ничто.

– Ты не должен этого делать! – завопил старый волшебник.

Темные глаза пристально смотрели на него.

– Я делаю…

– Почему? Почему?

– Потому что я не помню никакого триумфа… – Нелюдь вздрогнул и, казалось, потерял нить разговора. Внезапная ярость овладела всем его выражением лица. – Только предательство! – взревел он. – Разбитое сердце и гибель!

Какое-то негодование захлестнуло волшебника, ярость, которая одолевает людей всякий раз, когда набирается слишком много абсурдных вещей.

– Нет! – проревел он. – Я дам тебе имя! Я буду твоей книгой, и ты будешь читать меня! Ты Нил’гиккас! Последний король этих мест, наставник людей – величайший из сику!