Воин-монах на престоле

Ну, никак не получалось у римлян жить в мире и гармонии с иудейским народом, который им, по словам Филосторгия, хоть и удавалось раз за разом усмирять военной силой, но ни разу – уничтожить на корню. В ходе неоднократных усмирений римляне раз за разом методично превращали Иудею в пустыню, после чего столь же методично ее рекультивировали, децимировали и депортировали мятежных «немирных» иудеев, заменяя их переселенцами из других областей империи, что не мешало «ромулидам»-усмирителям предоставлять лояльным римской власти «мирным» иудеям, проживавшим за пределами земли Израиля, в рассеянии, по-еврейски – галуте, а по-гречески – диаспоре – все привилегии, совместимые с их статусом изгнанников и в то же время – верноподданных. Снедаемый страстным желанием любой ценой стереть с лица земли христианскую церковь, Юлиан решил порвать с этой неизменной политикой своих предшественников на римском императорском престоле, став, так сказать, первым венценосным «сионистом-неевреем» после персидских царей Кира II и Дария I Ахеменидов (позволивших депортированным халдеями Навуходоносора сынам Израилевым возвратиться из вавилонского пленения на родину), возвратив иудеям обетованную, то есть обещанную им Всевышним[193] Землю Израилеву – Эрец Исраэль – переименованную римлянами в Палестину, со святым градом и с восстановленным Иерусалимским храмом – традиционным центром духовной жизни и национально-религиозной святыней иудейского племени.

Император-стоик Марк Аврелий в качестве Верховного Понтифика приносит жертву «праотеческим» богам

Вообще воин-монах бога Митры проявлял по отношению к сынам Израилевым благосклонную терпимость. По его мнению, иудеи были согласны с язычниками во всем, за исключением того обстоятельства, что верили лишь в одного единственного бога. Все остальное, считал Юлиан, у эллинов с иудеями общее – храмы, священные участки, алтари, очищения и определенные предписания, в отношении которых эллины и иудеи почти или совсем не отличаются друг от друга. Всевышнего иудеев Юлиан считал «этнархическим», или племенным, богом, иначе говоря – богом, отвечающим за судьбу одного единственного народа, или племени. Сознательно противопоставляя «галилеянам» – дегенерировавшим, по его мнению, отщепенцам от исконного и потому – истинного иудейства, по-прежнему хранивших верность своим древним традициям евреев, Юлиан отрыто выражал первым свое презрение, в отношении же вторых проявлял – по крайней мере внешне – толерантность и заботу. Отступник понимал, что трехсотлетняя распря этих правоверных иудеев-«староверов» с «галилеянами», способствовавшая накоплению великого множества взаимных обид, позволит ему при определенных обстоятельствах и условиях использовать иудеев как надежный вспомогательный отряд в борьбе возглавленных Юлианом «неоэллинистов» с христианами. «Испытав над нами (христианами – В. А.) все прочее и пренебрегши другими родами мучительства как малыми и незначительными (ибо не было существа способнее его изобретать и выдумывать зло) он (Юлиан – В. А.), наконец, возбудил на нас иудейский народ, сделав орудием своего коварства давнее легкомыслие его и издавна в нем таящуюся ненависть к нам» (Святой Григорий Богослов).