Воин Русского мира

Молитва Ему сделалась гигиенической процедурой, подобно выбиранию вшей из головы или ежевечернему омовению. Вот он, стоит, глаза отуманены страхом, жадностью и тщеславием. Предъявляет Сильвестру свою веру, как билет на престижное шоу. Неужто и вправду не понимает, с кем имеет дело? Слишком далеко зашел по пути притворства, заблудился, пропал. Вот очи неудачливого фигляра затуманились мечтами о божественном. Забавно! Мысли о Боге он запросто чередует с меркантильными подсчетами. Пытается на ходу, в уме соотнести прибыли и убытки. Вот губы перестали дрожать и сложились во вполне себе счастливую улыбочку. Значит, всё-таки сальдо вышло положительным. Значит, совесть по-прежнему ничего не стоит. Ах, этот мир совершенно не изменился за прошедшие полторы тысячи лет!

Удовлетворенный Сильвестр выскочил в мертвую тишину коридора.

* * *

— Що дивишься? — оскалился Терапевт.

Травень отвернулся. Он успел как следует рассмотреть собственное отражение в зеркальных стеклах его очков — устрашающее зрелище. А Шуратка-то, бедная, прятала светлые глазки свои за ладошками. Немудрено! Страшен он, черен, как черт.

— Нос цел. Лицевые кости целы, а ногти отрастут, — бормотал Терапевт, бинтуя его пальцы. «Ниву» подбрасывало на ухабах, но движения врачующего были точны. Травень почти не чувствовал боли, только сердце больно вздрагивало всякий раз, когда к нему прикасалась тонкая в запястье рука с литерой «Д» у основания большого пальца.

— Ходить ты можешь, а что хромаешь — ерунда. Зато на обе ноги. Зато от Киборга не убежишь…

Автомобили остановились в чистом поле — расположились в круг, капотами к центру. Травень видел: Вичку вынули из машины, как тряпичную куклу. Водорез вынес её в центр круга, бережно поставил на ноги. Она вертела головой, прикидывала, оценивала обстановку. Похоже, девочка совсем неплохо себя чувствовала — значит, её действительно лечили. Стас Рей и Терапевт сидели на своих местах, как пришитые. Землекопы распахнули все четыре дверцы «джихадмобиля», ощетинились стволами, но с места не двигались. Лихота и его свита сбились в плотную кучу за спиной у Вички. Травню оказали высокую честь, на сходку прибыла вся знать Благоденствия. На краю поля зрения темнела смуглая морда Сильвестра. Этот поигрывал твердыми желваками. Водорез устало улыбался. Яночка выпячивала крутую грудь. Завитки её белесых локонов выбились из-под балаклавы. Лица остальных тоже закрывали балаклавы, но Ярика среди них точно не было.

— Вылазь! — рявкнул Терапевт.

Как поступить? Пожалуй, пока лучше прикинуться совсем немощным. Кряхтя и стеная, Травень выбрался наружу.

— Иди, — командовал Терапевт.

Травень решил пока ориентироваться на Водореза, но взглядом, как за спасительный костыль, уцепился за Вичку. Он шагал, превозмогая боль в израненных ногах. Вичка неотрывно смотрела только на него. Ах, это сладостное сострадание в девичьих глазах!.. Бриллианты слез, сверкающие на пушистых ресницах! Можно стерпеть любую муку, лишь бы потом узреть такое.

— Иди ко мне! Что стоишь! Иди! — рычал у него за спиной Матадор, и Вичка сделала первый шаг Травню навстречу.

— Дядя Саша! — крикнула она. — Пообещай мне, что всё будет хорошо! Просто скажи. Ты ведь всё знаешь наперед. Скажи: всё будет хорошо!

— Хорошо, — отозвался Травень, улыбаясь из последних сил. — Только ты меня так не называй.

— Как?! — выдохнула она.

— Ну какой я тебе дядя, а? Оставь ты дядю. Мы же не родня…

Наконец они сошлись. Она схватила его за руки. Он охнул. Она тут же разжала пальцы. Личико её исказил неподдельный испуг. Совсем девочка ещё, маленькая, беззащитная. Расти ещё и расти…

— Ты плачешь?

Ну, вот! Он растрогался — она ещё больше испугалась. Стас Рей с чертенячьей сноровкой возник из ниоткуда, сгреб свою добычу и был таков — Вичка даже пискнуть не успела. Травень, уцепившись взглядом за Водореза, продолжил движение к «своим».

Смуглое лицо Сильвестра оставалось неподвижным. Лихота сдержанно улыбался. Дмитрий Водорез подал ему руку. Травень продолжал высматривать Ярика и не находил его.

— Он ждет тебя внизу! — Голос Вички прозвучал из недостижимого далека.

— Где? — едва слышно прохрипел Травень, но она услышала его и ответила:

— В камере… в тюрьме… ну, там где я жила неделю… в подвале…

— Вы лечили её? — Травень смотрел только на Водореза.

— Довольно! — Железные пальцы Сильвестра вцепились в его предплечье.

Правую руку пронзила острая боль. Сашка не смог удержать стон.

— Вы пытали дядю Сашу! — вопила Вичка. — Пытали! Пытали!..

Стас умолял её молчать, но она, похоже, смогла вырваться из его объятий. Травень обернулся. Так и есть: упала на колени, плачет, косичка растрепалась. Жалость!

— Не трать силы на крик, девочка, — Ах, если бы он мог говорить громко! — Палач оказался хорошим человеком. Мы подружились.

— Обещай мне, что разнесешь поганую богадельню!.. — вопила она.

Стас снова схватил её в охапку, но удерживал аккуратно, помня о ране.

— Которую богадельню разнести, детка? — Сашка нашел в себе силы для улыбки.

— Дядя Саша-а-а-а!..

— Да не называй же ты меня дядей! Мы не родня!