Воин Русского мира

— Спасибо тебе, мамо! — беззвучно поблагодарил Петруша. — Ты и с того света спасаешь меня.

А Крылатый человек уже приготовил оружие — большую винтовку с оптическим прицелом, но врага он пока не видел. Наконец что-то затрещало, зашипело в той стороне, где притаился смертельно напуганный враг. Далекий голос прохрипел:

— Вестник! Вызывает Киборг. Мы на месте. Доложи об успехах.

Петруша услышал едва различимый щелчок — это Крылатый человек нажал на курок. Он не мог промахнуться. Пуля попала в цель. Рация умолкла.

— Ось де ти, сволота! — Дядя Витя прыгнул вперед и исчез, закрытый облаком земли. Ухнул новый минный разрыв.

— Надо как-то выбираться отсюда, — проговорил Крылатый человек.

Надо! Ведь дядя Витя Середенко не только жив. Дядя Витя — цел, а слуга Черноокого — мертв. Но это знает он, Петруша, а Крылатый человек сомневается. Этот больше всего на свете ценит надежность, потому не доверяет мелкому калибру, потому должен сам проверить, увидеть, удостовериться.

— Середенко, ты жив?

— Та да… А Петька?

Ох, трудно же пятиться, лежа на животе!

— Мальчонка жив. Он тут, рядом со мной. Эй, Петя?!

— Я здесь, — Петруша на одно лишь мгновение прекратил движение.

— Лежи на месте. Не двигайся. Кругом мины, — распоряжался Крылатый человек. — Впрочем, ты мин не боишься… Ну всё, лежи пока тихо, Петя! Мы за тобой сейчас вернемся.

Огонь на шоссе погас. Теперь Петруше стоило немалых усилий рассмотреть во мраке фигуру своего спасителя. Крылатый человек перемещался стремительно, словно парил над землей. Миг — и они вместе с дядей Витей подняли мертвеца: дядя Витя за ноги, Крылатый человек — под мышки. Подняли и замерли.

— Похороним его, — сказал Крылатый человек.

— Ни! Треба в Пустополье. Там Киборг и команда хочут хату Половинок штурмовати.

— Хрущобу?

— Ни! Хату Половинок!

— Зачем?

Крылатый человек опустил руки. Голова и плечи мертвеца упали на землю. Дядя Витя продолжал удерживать того за ноги.

— Шуратку им треба.

— Зачем? Пороть девчонку?

— Не дам пороти племянницю! Им треба Вичка. Вона у Сильвестра порошок подарувала. Ще восени. И зимою. И недавно зовсим знову. Вони Вичку зловити не можуть. И порошок знайти не можуть. Ничого не можуть. Хочуть виманити. А вона их солдатив одного за иншим шльопае. Мени Шуратки жаль.

— А Вичку не жалко?

— Ни! Она ж мине не родня.

Крылатый человек тяжело вздохнул. Так, бывало, вздыхали коровы в стойле у бабушки Анжелы, и молоко от них было невкусное. Потом он долго тряс дядю Витю «за цырлы». Расспрашивал про «зубной порошок». И дядя Витя рассказал ему всё, позабыв почему-то о главном. Дядя Витя так и не сказал Крылатому человеку, кто на самом деле воровал порошок у Черноокого. А может быть, он не и знал о том?

— Как думаешь, бээмпэ заведется?

— Та хер его знае!

— Давай! Ходу!

— Так постий! А ховати? А Петруха? Мины…

Крылатый человек, конечно, не забыл о Петруше. Он думал о нём, когда пробирался по минному полю к шоссе. Наверное, слышал Петрушины молитвы. Наверное, надеялся, что Господь не попустит беды для Петруши. А Петруша молился за обоих: и за Крылатого, и за бестолкового родича своего.

Голоса Крылатого человека и дяди Вити затихли в отдалении, а Петруша продолжил свой путь по минному полю. Его целью по-прежнему являлась вышка ретранслятора.

Часть третья

— Что ты смотришь?

— Видеозапись.

Вика успела заметить мелькнувшую на экране картинку: сумрачный подвал, освещенный слабенькой лампочкой под простым, жестяным абажуром. Колеблющийся свет падал на цементные, неокрашенные стены — кто-то время от времени толкал абажур. Этот кто-то — крупный, бритоголовый человек — иногда попадал в объектив видеокамеры, а серая стена то погружалась во мрак, то выпрыгивала из темноты.

Вика несколько раз мельком увидела его лицо, странно знакомое и чужое одновременно. Лицо напоминало посмертную маску — настолько оно было неподвижно и бледно. Второго персонажа Вика узнала с полувзгляда. Скотина Аксен — Арсений Гнесь — мелкий, вертлявый гад! Петруша называл его подбеском, а отец подлавливал засранца за поганым занятием. До войны Аксен промышлял продажей ворованного бензина. Не один раз и из отцовских «жигулей» сливал.

— Что там дальше? Почему выключил?

Прежде чем обернуться к ней, Стас надел на нос очки. Прикрыл глаза, словно срамное место. Без очков он чувствует себя уязвимым, беззащитным, голым. Бедный мальчик! В таком состоянии он особенно опасен.

— Разведка принесла. У Пастухов украли…

Он поднялся. Она попыталась обнять. Он отстранился. Почему? Раз не хочет обнимать, может, хоть поговорит? Страх лучше всего забалтывать словами.