Читаем Воин в поле одинокий полностью

Воин в поле одинокий

Романтики уходят, чтоб вернуться.Им нужен за спиною тёплый дом —Всё, от чего так сладко оттолкнуться,К чему возврат так сладостен потом.Им нужно, чтоб в тревоге и печали.Не отходя от тёмного окна,Их ждали и, в конце концов, встречали,Истосковавшись, — мать или жена.Но есть иные, те, которых мало:Никто за них не молится в пути,Никто рукой не машет у причала, —Они уходят — просто чтоб уйти.Дано им одиночество как милость…А может быть, сверкая и грозя,Им вдруг такая истина открылась,С которой оставаться здесь — нельзя.

«За поворотом…»

За поворотом скрипка вскрикнула: «Ах!» —Прикоснулся смычок к обнажённому нерву.Снова плакать в чужих руках,Который раз — как будто бы в первый.Снова, снова выплакивать тайну тайнТолпе многоногой, деревьям, птицам,Ржавому чертополоху окраин,Чёрным окнам, пустым глазницам.Снова, снова отчаянно, горько рыдать —Острая боль взлетает вверх по ступеням.Жизни — ровно на вдох… Не беда! Не беда…Слышите? — Это и есть — пение.

«Силёнок — на копейку, а герой…»

Силёнок — на копейку, а герой —Горласт, задирист, прыгает, как мячик…Парнишке-воробью нельзя иначе,Особенно весеннею порой.Чирикает, порхает. Наконец,У голубя выхватывает лихоКусочек сухаря. И воробьихаВ восторге замирает: «Ах, храбрец!».А рыжий кот, слегка прижмурив глаз,От сырости потряхивая лапой,Вдоль ящиков крадётся тихой сапойИ думает: «Вот я тебя сейчас!».

«Ладони ветра пахли мятой…»

Ладони ветра пахли мятой,Касаясь губ, касаясь щёк,А повод — кожей сыромятнойИ конским потом, и ещёДорожною сухою пыльюИ светлым дождиком грибным,Старинной небылью и былью,Забытым чем-то и родным.И, прижимаясь к жесткой гриве,В потоке времени скользя,Я понимала, что счастливейСтать на земле уже нельзя,Что завтра по траве примятойЧужой скакун продолжит бег…Лишь терпкий запах дикой мятыСо мной останется навек.

«Человек исчезает. И время, сужая зрачок…»

Человек исчезает. И время, сужая зрачокДо чернеющей точки, прицельно глядит ему в спину.Ангел мой, погоди, не крыло мне подставь, а плечо —Я ещё не сейчас, не сейчас эту землю покину.Неуютная жизнь, где порою не видно ни зги,Где на выцветших снимках всё тоньше и призрачней лица…Всё равно — погоди, с каждым часом сужая круги,Торопить меня в путь, из которого не возвратиться.Доживу до весны, и границы стеснённой грудиРезким вдохом одним, словно тёмные шторы, раздвину,И, хмелея от света, шепну: «Погоди… Погоди…Погляди мне в лицо, перед тем как прицелиться в спину».