Война

Скелет впивается зубами в горло мужчины, хлещет кровь. Другой сворачивает женщине шею. Люди вокруг падают замертво.

Война бесстрастно наблюдает. Жестокий ублюдок!

Я больше не прошу, не умоляю. Я пробовала раньше, когда Война не пытался меня наказать. Но теперь я не доставлю ему удовольствия видеть мои мучения. Нет. Вот, значит, как выглядит разбитое сердце Всадника? И это ужасно.

Люди разбегаются, а мертвые бросаются в погоню. Некоторые бегут ко мне. Зомби, которые не участвуют в бойне, обнажают оружие, и, если кто-то подходит слишком близко, атакуют.

Еще одна волна криков доносится из палаток, окружающих поляну.

Зара. Мамун.

Кровь отливает от моего лица.

– Война… – Я была неправа, я готова умолять. – Война, пожалуйста, прекрати это.

Он не обращает на меня внимания, наблюдая за бойней.

Делаю шаг к нему, мои руки дрожат. Моя подруга, ее племянник… Как жить дальше, зная, что я виновна в их гибели?

– Война!

Зомби преграждают мне путь. Я пытаюсь прорваться, но они останавливают меня.

– Черт возьми, Война! Посмотри на меня!

– Нет, – говорит Всадник, не утруждая себя речью на древних языках. Крики заглушают большинство его слов. – Это ты посмотри, жена. Они умирают, потому что ты пыталась убить меня.

Я вырываюсь из рук зомби, но они не отпускают меня, удерживают на месте, пока армия Войны гибнет.

Мне приходится смотреть, и на этот раз люди умирают гораздо дольше, чем в Мансуре. Лежат на земле кровавыми кучами. Я думала, что видела все – потерю семьи, дома… Я потеряла столько близких. Думала, что боль – это своего рода броня, и, если с вами случается что-то ужасное, потом уже ничто не может вас ранить. Возможно, это правда. Но пустота тоже причиняет боль.

Наконец крики стихают, и хаос сменяется тишиной. Зомби отпускают мои руки, и я делаю шаг вперед. В следующее мгновение зомби падают на землю. Их задача выполнена, они могут снова отдохнуть.

Мой взгляд скользит по поляне, заваленной окровавленными, искалеченными телами. Они мертвы. Но боль никуда не делась. Она пульсирует под моей кожей, сворачивается в тяжелый ужас в животе. Тихо. Очень тихо. Пологи палаток хлопают на ветру, и нигде никаких признаков жизни.

Зара. Мамун.

Я прерывисто вздыхаю, их смерть причиняет мне боль. Тело дрожит от адреналина, ужаса и вины. Подношу руку ко рту. Я не буду плакать. Не на глазах у этого зверя.

Чувствую, что Война у меня за спиной. Его месть оседает вокруг нас, как пепел. Как я его ненавижу. Никого я так не ненавидела за всю свою жизнь. Мое сердце сжимается.

Если он хотел разбить мне сердце, так же как я – ему, то ему это удалось.

Земля под ногами снова начинает дрожать. Я с ужасом смотрю на Войну. Теперь моя очередь умереть?

Мертвые оживают один за другим. Но искра жизни в их глазах погасла. Эта женщина никогда больше не выкурит сигарету, а этот мужчина никогда не будет играть в карты с приятелями. Люди, которые прошлой ночью пили и танцевали на этой поляне, ушли – в рай, в ад, или еще куда-нибудь.

– Я не остановлюсь, – говорит Война.

Мой взгляд движется к нему. Чувствую, что превращаюсь в камень, и отвечаю:

– Я тоже.

Я отворачиваюсь от Всадника, когда слышу это. Откуда-то издалека доносится детский плач. Я замираю.

Но он же убил всех.

Звук повторяется, и я слышу еще несколько криков. Я не хочу в это верить. Должно быть, это продолжение моего наказания – он заставляет мертвых выглядеть как живые.

Внезапно зомби начинают двигаться и образуют проход от края поляны до помоста. Вдалеке я вижу какое-то движение, снова слышны плач и крики. Несколько десятков зомби шагают вперед, после своей недавней смерти они выглядят особенно ужасно. Они идут по проходу, подходят прямо к тому месту, где стою я. Они молчат, поэтому человеческие звуки становятся громче.

Я задерживаю дыхание, когда они освобождают проход, оставляя за собой несколько растерянных и напуганных, но живых людей. Впереди – Зара и Мамун. Я давлюсь рыданиями и едва не падаю на колени. Слышу, как Война понимается с трона. Слышу зловещий звук его шагов. Он подходит ко мне сзади, прижимается губами к моему уху.

– Ради твоего доброго сердца.

Глава 46

– С твоей стороны это было глупо, – говорит Гуссейн.

Позже, в тот же день, всадник Фобоса находит меня сидящей среди пустых палаток. Я уже обняла подругу и ее племянника и пережила – или, по крайней мере, попыталась пережить – ужасы дня. Теперь я просто прячусь от того, что осталось от мира. И, судя по присутствию Гуссейна, делаю это плохо.

Гуссейн, возможно, единственный из всадников Фобоса, с которым я сумела поладить, но я давно с ним не разговаривала. После того, как Узейр совершил на меня покушение, Война не хотел, чтобы его люди ко мне приближались. Теперь, видимо, это уже не так.

– Многие пытались убить его, – говорит Гуссейн, садясь рядом со мной. Мой зомби-охранник не пытается ему помешать. – Ты наверняка знала, что ничего не получится, – добавляет он.