Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров

Бекингем отправился на северо-восток на границу с Уэльсом и постарался поднять на борьбу с Ричардом жителей Херефордшира. К сожалению, к тому моменту до них уже дошли вести о том, что Ричард III вместе с армией надвигается с севера, чтобы покончить со взбунтовавшимся герцогом, который «предательски выступил против него, несмотря на свой долг как вассала», и за чью голову теперь была назначена награда в тысячу фунтов[448]. Потерпев неудачу, Бекингем бросил остатки своей армии и скрылся в Шропшире, в доме своего верного слуги Ральфа Баннистера, которого знал с детства. Но у доверия есть свои пределы. 1 ноября Баннистер выдал Бекингема за вознаграждение. Герцога схватил и отвез в Солсбери в Уилтшире сэр Джеймс Тирелл. Там Ричард как истинный государь, проехавший через королевство в поисках мятежников, организовал суд. Слуги короля допросили Бекингема, и тот «без пыток» признал вину и попросил «дозволения поговорить с королем Ричардом». Ему решительно отказали и в воскресенье 2 ноября герцога выволокли на рыночную площадь Солсбери и обезглавили.

Много столетий спустя под кухней паба Saracen's Head, там, где предположительно был казнен Бекингем, нашли скелет без головы и с отрубленной правой рукой. После первого же прикосновения кости рассыпались в прах[449].

В тот момент, когда голова Бекингема покатилась по пыльной рыночной площади Солсбери, Генриха Тюдора бросало из стороны в сторону на волнах. В сентябре-октябре Генрих, которого мать держала в курсе происходящего в Англии, был в Бретани и пытался собрать флот из пятнадцати судов, способный перевезти пять тысяч готовых к вторжению солдат через пролив. Спонсором этой грандиозной авантюры стал его многолетний тюремщик герцог Франциск II, который предоставил двадцатишестилетнему изгнаннику корабли и моряков и ссудил ему значительную сумму. Когда ночью 1 ноября суда вышли из Пемполя, очаровательной рыбацкой деревушки на северной оконечности бретонского побережья, дул попутный ветер. Но все, кто осмеливался пересекать пролив в темные штормовые месяцы, знали, что хорошая погода может очень скоро смениться бурей. Генриха и его дядю Джаспера настиг «безжалостный ураганный ветер», который несколько кораблей отбросил к Нормандии, а другие развернул обратно к Бретани. В конце концов судно Генриха с трудом добралось до английского побережья в районе Пула, где вместе с еще одним кораблем, благополучно пережившим шторм, встало на якорь. На суше прибывшие заметили нескольких наблюдателей, которые явно их поджидали. Но что-то во всем этом насторожило Генриха. Он захотел разобраться в происходящем и послал вперед небольшую лодку. Когда его посланники встретились с теми, кто был на берегу, те заявили, что поприветствовать Генриха их послал Бекингем. Они же должны были доставить Генриха в лагерь одержавших победу мятежников, «который занимал сам герцог со значительной превосходной армией»[450]. Генрих почувствовал, что это ловушка. Ветер все еще дул в сторону Нормандии. Он поднял якорь и последовал за ним, оставив Англию праздновавшему победу Ричарду III и отложив борьбу на будущее. Он принял мудрое решение.

3 ноября в Бодмине горстка английских мятежников заочно провозгласила Генриха королем. Но когда он вернулся в Бретань, стало ясно, что его позиции слабы как никогда раньше. Его поведение во время мятежа Бекингема подтвердило, что он оставался нераскаявшимся врагом английской короны. Возможность восстановить свои права и влиться в ряды английской знати, казавшаяся реальной в 1482 году, теперь испарилась. Единственное, что оставалось Генриху, — открыто заявить права на трон. На церемонии, которая прошла в Ваннском соборе на Рождество 1483 года, его сторонники присягнули ему как помазанному правителю, а он в ответ поклялся жениться на Елизавете Йоркской сразу же, как взойдет на престол. Как именно он мог это сделать, было не совсем ясно. В международных отношениях царила путаница. 30 августа 1483 года Людовик XI скончался, оставив после себя тринадцатилетнего преемника Карла VIII, чьим регентом была его старшая сестра Анна. Роль Генриха, которого долго использовали как пешку в игре между Англией, Францией и Бретанью, сильно снизилась. Маловероятно было и то, что начавший сдавать Франциск II захочет профинансировать второе вторжение в Англию.