Война - дело молодых (СИ)

  бейте в бубен, рвите струны, громче, музыка, играй

  а кто слышал эти песни, попадает прямо в рай

  Она опустилась прямо на грязный цемент ступеньки, уткнув лицо в колени, и пацаны, свалившись рядом, зашлись от хохота.

  Офицеры, оглядываясь, заспешили к стоящему внизу "газику".

  - Вот что крест животворящий делает... - пробормотала она, и Бек застонал:

  - Да уймись же ты, Бешеная!

  Гелани вдруг поднял встрёпанную голову:

  - Лиска, а он ведь прав...

  - Кто?.. Что? - не поняла она, и вдруг задохнулась: - Не смей!

  Тот молча отвернулся, скривившись.

  - Зря ты это, сан ваша, - буркнул Бек.

  Она с трудом распрямилась, тронула Гелани за плечо:

  - Глупый ты ещё, братик. Пошли...

  - Мы всё равно с тобой туда, в село в это, поедем, - сказал тот, подымая упрямый взгляд. - И не спорь.

  - Нет, не поедете, - отозвалась она спокойно. - Там будет только моя жизнь, вежарий. Только моя...

  встаньте в ряд, разбейте окна, пусть все будет без причин

  есть как есть, а то, что будет, пусть никто не различит

  * * *

  22.09.04

  Представляю, как ты удивишься, получив бумажное письмо. Забыла небось, как они и выглядят, да?

  Вот, я тоже только здесь, в селе, вспомнила, что почтовый ящик - бывает ещё и синенький, и может даже висеть на стене...

  Да, дорогая, я уже неделю, как приехала сюда, живу с матерью и сестрой Ахмада.

  Матери его под пятьдесят, но выглядит она гораздо старше. Он долго разговаривал с ней перед отъездом - и я даже знаю, о чём...

  Я называю её Нана (мама), но мы с ней всё равно сторонимся друг друга. Зато с его младшей сестрёнкой мы сдружились практически мгновенно. Она такая же Трындычиха, как я, - ты ж знаешь, если Трындычиха затрындычит, то Трындычиху никто не перетрындычит... Её зовут Зара, и она в свои двадцать с небольшим уже два года как вдова. Я её прозвала Зайкой, мы теперь везде ходим вместе.

  Хотя ходить мне стало ох, и тяжело. Сама себе я напоминаю то ли "Титаник", то ли броненосец "Потёмкин" - по величине и неповоротливости...

  * * *

  - Бабье лето, бабье лето, желтой листвы костерок, дай мне в бою ненамокшего кремня, пла-авный ружейный курок... - пробормотала она, восхищённо оглядываясь - с уступа, на котором они стояли, маленькое село, где осенняя листва полыхала пожаром, было, как на ладони.

  Зара фыркнула:

  - Ну ты, как всегда... Это что, песня или стих?.. А давай дальше!

  - Наместник низложен, лихие гвардейцы, надев парики и чулки, под видом служанок пытаются скрыться, что ж, можно теперь отдохнуть... Зайка, ну чего ты?

  Она, конечно, знала, над чем так безудержно, зло и звонко расхохоталась вдруг Зара.

  - Ты помнишь, товарищ, окопы копали, лекарственный запах, горелую копоть, как лезли на стены, как рвы крепостные телами друзей до краев заполняли...

  Оборвав смех, Зара невидяще глядела вниз, туда, где среди камней билась на каменистом дне крохотная речушка.

  - Из темных темниц, что за стенками были, устроим для всех подземельные парки, чтоб дети в присутствии взрослых глазели на крепкость камней и на качество сварки... Бабье лето, бабье лето, желтой листвы костерок, дай мне в бою ненамокшего кремня, плавный ружейный курок...

  - Я хорошо стреляю! А ты? - Сверкнув глазами, Зара обернулась к ней так стремительно, что тугая коса, выбившись из-под чёрного платка, упала ей на плечо.

  ...Два фонаря заливают тьму мёртвым белым светом.

  Ребристая пистолетная рукоять.

  "Дура, в меня стреляй!"...

  - ...Чего ты, сан йиша? - Нахмурившись, Зара шагнула к ней.

  - Я убиваю не выстрелом - тот, кто убивает выстрелом, забыл лицо своего отца, - выдохнула она. - Я убиваю сердцем... Ох, Зайка...

  - Не ходи туда! - запоздало крикнула та ей вслед. - Подожди меня!

  Но она не слушала, быстро спускаясь по тропинке вниз, к речке, - почему-то так важно было опустить руки в эту ледяную, конечно, воду.

  Позади снова вскрикнула Зара - на этот раз испуганно.

  Она повернула голову, но ничего не успела заметить - что-то накрыло ей голову, чья-то жёсткая рука сдавила шею - до алых кругов перед глазами, до беспощадной темноты.

  плавный ружейный курок

  * * *

  - Мешок не снимай, спятил, что ли?! Проклянёт! Она ж ведьма!

  - Да она не очухалась ещё...

  Ругательство.

  - Почём ты знаешь?

  Голоса были ломкие, совсем мальчишеские.

  - Эта... сестра его... не узнала нас?

  - Не успела...

  - Ты её не прибил, случаем?

  - Что я, совсем?..

  - Да Вачагаев и так нас прикончит...

  - Пусть заплатит сначала... а потом пусть нас поищет... с деньгами-то...

  Смех, враз оборвавшийся.

  Трясло немилосердно.

  Она невольно вскрикнула, чувствуя, что сползает... сползает... сползает куда-то вниз.

  Ругательство.

  И опять темнота.

  * * *

  Шаг, и второй, и третий, и четвёртый, и пятый...

  От стены до стены щелястой сараюшки было как раз пять шагов, и овцы уже перестали всякий раз пятиться, когда она подходила к ним слишком близко. Только блеяли изредка, боязливо таращась, кроткие глаза блестели в полутьме. Тепло здесь было лишь благодаря овцам, благодаря их влажному дыханью. Даже от вида их косматой грязной шерсти, кажется, уже становилось теплее.

  вот и хорошо, вот и баиньки

  страшно безымянному заиньке

  Так страшно ей ещё никогда не было.