ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Это был прекрасный шатер, вероятно, одолженный королем Лувейном, красного цвета в честь Испантии и размером с коттедж. Я относился к Педру с некоторой симпатией. Он был немного младше меня, умный, хорошо организованный мальчик, сын бедного отца, который был только рад видеть своего сына где-то служащим, а не стоящим с копьем в руках. Педру носил множество мешочков и обладал талантом доставать предметы и заставлять их исчезать, не роясь в них и даже не делая вид, что что-то ищет. Этот талант он продемонстрировал и сейчас, вручив своему хозяину ключ от сундука с деньгами, но не без того, чтобы сначала не спросить:

— Вы уверены, сикст-генерал?

Мигаед был уверен.

Он зачерпнул пригоршню серебряных и золотых монет — отцу Педру понадобился бы целый год, чтобы заработать их, — помучился над ними и положил примерно треть обратно, стоя на коленях и покачиваясь. Он засунул уменьшившуюся корм для игры в кошель на поясе и пристально посмотрел на что-то с другой стороны своей кровати.

Прислоненное к стене шатра.

Рот бури.

Слишком величественный даже для этого прекрасного шатра.

Слишком хороший для своего нынешнего владельца.

Мигаед подошел к нему, облизывая губы.

Нет, подумал я, не делай этого, Миги.

Я подумал об этом так сильно, как никогда ни о чем не думал я подумал — это было похоже на крик.

Но он наклонился к великолепному щиту.

Поднял его.

И понес Рот бури в сторону карточной игры, бушевавшей в шатре короля Лувейна.

 

34

 

В тот вечер, когда Амиэль прокрался в шатер короля Галлардии, а затем в шатер нашего старшего брата, я ответила на зов королевы. Возможно, зов — неправильное слово. К розе, которую Мирейя оставила для меня в госпитале, была прикреплена записка, написанная на почти прозрачной бумаге, обернутой вокруг стебля и зажатой в руке вырезанной из дерева обезьянки.

 

Имел ли солдат из ланзы ворон

К воровству подобный дар

Что взгляд королевы похитил он

Одетый в военный скарб?

Кто тебе разрешил, кто тебе приказал

Кто покой мой позволил тебе нарушать?

Настоял, чтобы взор на тебя мой упал.

Я твоей красоте не смогла отказать.

Твои звезды войны грудь пронзили мою

У меня нет щита, нет кольчуги с броней

Чтоб спасти мое бедное сердце в бою,

Из которого, знаю, не уйти мне живой.

И боюсь я узнать, что пронзила твой глаз,

Та ж стрела, что доселе не ранила нас.

 

Несмотря на мое ограниченное образование в области литературы, я знала, благодаря Амиэлю, как распознать сонет. Но мне никогда раньше не писали сонетов, и уж точно не любовных. Это было признание в любви, верно? Была ли какая-нибудь возможность понять это по-другому?

Нет.

Другой возможности не было.

Особенно учитывая слова, написанные внизу красивой бумажки.

 

Статуя Нерен

Слоновий марш

Восемь часов

День твоей выписки

Все дозволено, ничего не ожидается

 

Не призыв, не приказ.

Предложение.

Мое сердце забилось быстрее.

Дыхание участилось.

Я испытывала очень приятное предвкушение, вспоминая лицо Мирейи и ее глаза, маленькие медные листочки в макияже вокруг глаз, ее босые ступни, выскользнувшие из тапочек и поджатые под себя. Ее волосы, черные, как самая плодородная почва.