ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Ближе к концу войны группа из семидесяти корвидов второй волны прогнала своих хозяек и ушла в горы, чтобы жить в одиночестве. Некоторых из них убиты, но некоторые все еще там. Близлежащие деревни сейчас заброшены. Поговаривают о том, чтобы избавиться от них навсегда, но я не знаю, можно ли это сделать без больших потерь.

По этой причине король Калит, когда гоблины бежали из Королевских земель, объявил, что все, кроме размножающихся пар, должны быть умерщвлены в возрасте двух лет, а остальные будут содержаться только в крепостях и за стенами. Я думаю, проблему их непокорности можно было бы решить, но есть и другая причина, по которой Калит уничтожил птиц.

Задумайся об этом на минутку.

Я была единственной дамой в моей ланзе, у которой был дом в имени.

Корвид-рыцари не были рыцарями крови. Они были дочерьми фермеров, шахтеров, торговок рыбой, чесальщиков и моряков. Многие из них были неграмотны и не интересовались религией, другие уделяли ей слишком много внимания. Неужели те, кто ставит себя выше других — и я включаю сюда собственного отца, — хотели, чтобы тысячи этих вульгарных дам вернулись домой в мирное время вместе с тысячами этих птиц-убийц? Жестокие короли всегда боятся бунта, а что остановит восстание рабочего люда с пятью тысячами закаленных в боях корвидов и их дамами, как острие копья?

Я это поняла.

Но не подчинилась.

Я взяла Далгату с собой к Фульвиру. Это было как раз перед его отъездом из Галлардии, когда мы уничтожили последние ульи на побережье.

Фульвир Связывающий Молнии был явно нездоров.

Он был более тощ, чем я когда-либо его видела, и, пока мы разговаривали, он вытаскивал седые пряди из своей очень редкой бороды. Я заметила еще больше таких прядей на земляном полу дома, где он жил, и на столе, за которым он сидел, окруженный документами, которые я не могла прочитать. Магия, которую он потратил на эту войну, причинила ему вред. Он сказал мне, что в его кишках завелся краб, но он обманом вытащил его из себя и поместил в старый ботинок, который зашил и сжег.

— Я сожалею о ваших многочисленных потерях, — сказал он мне.

Среди них была моя мать, Нера дом Брага, которая недавно умерла физически, хотя, как я уже говорила, мне казалось, что ее истинное я давно перешло к Невесте. В это время стремительных военных кампаний письма долго искали меня, и новости из дома редко приходили вовремя. Герцог устроил ей достойные, но частные похороны всего через год после того, как сделал то же самое для Амиэля.

Брага, как и весь остальной мир, устала от похорон.

Фульвир отдал мне все вещи Амиэля и спросил, может ли он что-нибудь для меня сделать.

Сначала я сказала нет, не желая больше испытывать его здоровье.

Но он пристально посмотрел на меня, и этим взглядом без слов дал мне понять, что знает, как я нуждаюсь в нем, и что будет правильно, если я попрошу. Что ему будет больно, если я откажу ему в этом.

Я попросила его отрезать мне сиськи в честь Дал-Гааты под присмотром жрицы, посвятить меня кровью, а не молоком, а затем вытатуировать на мне моих птиц. «Это будет стоить мне остатков моей бороды, — сказал он, — но я больше не могу растить на ней черные волосы, так что...» И тут он пожал плечами и ласково посмотрел на меня.

Ласково для него, по крайней мере.

Он казался слишком уставшим для словесных игр в своей чужой стране, и я была рада этому. Я тоже устала. Он приготовил чернила кракена и иглы, вырезанные из костей корвида, и послал своего мальчика Влано призвать жрицу Невесты.

Он сделал то, о чем я его просила.

Татуировка Беллу́ была сделана только в память о моей великой любви к нему, но сама Далгата, как ты знаешь, была вплетена в эту татуировку, как клюв, так и перо. И там она спит до сих пор, как спала с тех пор, как мне исполнилось двадцать два года.

Теперь я должна рассказать тебе о деле Поля и Прагматик, и это печально слышать.

Именно оно отдалило меня от моего отца.

Прима-генерал Пейя Долон Милат сохранила достаточно сил Западной армии Озаренного королевства Испантия, чтобы защитить стены Гончих Мура и не дать Орде вторгнуться в наши земли с севера. Но ради этого она пожертвовала многими благородными сыновьями и дочерьми, и сделала это, подчиняясь тирании лотереи. Она не стала, как — по мнению герцогов, баронов и графов была должна, — приказывать низшим слоям общества умирать и дать возможность людям благородного происхождения вызваться добровольцами, если они того пожелают. Она сделала их равными, а для таких людей, как мой отец, это так же опасно, как если бы он давал своим фермерам забирать корвидов домой.

Кроме того, у него был еще один сын.

Мигаед, как говорит герцог дом Брага, с честью погиб на мосту Рог Хароса.

Но Поль мог бы спасти его и многих других, удержав всю армию на мосту Рог Хароса. Мой отец говорит, что Поль подошел к Прагматик и потребовал, чтобы она оставила там армию. Поль дом Брага, хотя и не делал ничего подобного, согласился, что именно это и произошло.

Делу Пейи Долон Милат не помогло и то, что, как стало известно, она была верховной жрицей Дал-Гааты.

Конечно.