ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Я посмотрел на горизонт и увидела, как кусачие, поднимая пыль на дороге, неторопливо направляются сюда.

Я хотела, чтобы они пришли пораньше.

Они не слышали криков дом Гатана.

Но я знала кое-что, что они услышат.

Я взяла в руку веревку от железного колокола Хароса.

И позвонила в него.

И я увидела, как бывшие не очень далеко гоблины бросились бежать к Ронсене — они всегда так делали, когда раздавался сигнал тревоги, чтобы успеть на ужин, пока он не убежал.

Я тоже побежала.

Моя прекрасная Далгата последовала за мной.

С тех пор я часто представляю себе лицо моего брата в тележке мясника. Я знаю, что они, вероятно, сделали из него идиота, и, когда я представляю, как это было, я вижу его равнодушные глаза, ничего не понимающие. Я слышу, как он мычит, как корова, когда телега наезжает на ухаб.

Но я надеюсь, что это было не так.

Я надеюсь, что эти кусачие уже израсходовали свое дурманящее варево.

Я надеюсь, Мигаед ехал в своей повозке, зная, что его ждет, пытался шутить, потом умолял, а потом замолчал, когда понял, что его похитителям было все равно, кто его отец, не больше, чем мне до происхождения бекона.

 

52

 

Осталось рассказать не слишком много.

Ты, конечно, знаешь, что Арвиз устоял.

Я не могла сразу подойти к нему — город был окружен Ордой.

Вместо этого я отправилась к другому из Гончих, Дюрейну, который находился в неделе пути на восток.

Я сохранила дамам жизнь, хотя это было нелегко. Одна дама была родом из Эспалле и не могла бежать, потому что гоблины перерезали ей сухожилие на ноге — я уже говорила, что они поступают так с теми, кто находится под властью Орды. Долгая ходьба утомляет человека с такой травмой, поэтому мы по очереди позволяли ей опираться на нас. К тому времени, когда мы подошли к воротам Дюрейна, мы были точными копиями Дал-Гааты — сплошные кости и волосы. Если бы только она наградила нас крыльями. Мои ноги так и не пришли в себя после марша от Эспалле до Голтея, и дальше до Гончих. О, они прекрасно работают, но выглядят узловатыми и побитыми.

Я сражалась у стен Дюрейна, когда кусачие пришли проверить эту крепость, но они обнаружили, что камней в той земле слишком много и они слишком твердые, чтобы их можно было подкопать с любой скоростью. Они также обнаружили, что Дюрейн богат онаграми и баллистами, и мы многих из них убили и удержали крепость; их кровь запятнала камни.

В Дюрейне меня навестила инфанта Мирейя, которая направлялась на северо-запад. Со смертью короля Лувейна трон перешел к его сыну-подростку, и Мирейя, больше не королева-консорт Галлардии, была выдана замуж своим дядей Калитом за короля Хагли из Аустрима. Я полагаю, Узурпатор хотел отослать ее как можно дальше от Испантии.

Мы снова были любовниками в Дюрейне, как в этом настоящем мире, так и в том, который она создала. Я рассказала ей о событиях в Ронсене, и она заплакала, но я больше не могла плакать. Она спросила, можно ли ей использовать меня в одном важном заклинании, чтобы прогнать гоблинов.

Я ни в чем не могу ей отказать.

После долгих приготовлений, включая купание в розмарине и теплом вине, она нанесла мне болезненный, но бескровный удар маленьким ножом в грудь. Она вырезала из мышцы моего сердца то, что она назвала ледяным шипом. Многие, кто слишком много видел в юности, страдают от такого шипа. Как тебе хорошо известно, она не избавила меня от холодности, но взяла самое худшее, что могло бы оставить меня ни с чем, кроме горечи и гнева. В этом осколке моего сердца было горе, много горя, которое обладает магической силой. Мирейя взяла стрелу с медным наконечником, сделанную из ивового дерева, и украсила ее перьями Далгаты. Она взяла нить из сине-золотой ткани и с ее помощью, а также с помощью одной из белых ленточек Амиэля, подаренных на день рождения, привязала этот кусочек моего сердца к стреле и выпустила его в облака.

Потом она встала в воду и спела песню Аэври, ганнской богине дождя.

Но также и снега.

В тот год в Гончих Мура снег выпал рано, очень рано, и отогнал гоблинов на юг.

Меня отозвали обратно в Севеду, а затем в Галимбур, в Испантии, и там я помогала обучать следующие волны корвид-рыцарей, которых было пятьсот, с одиннадцатью сотнями птиц, а затем четыре тысячи, с семью тысячами птиц.

Я шла с этой последней волной и командовала ими как кампамачур.

Эта последняя волна разбила гоблинов и изгнала их даже с тех земель, которые были под властью Орды со времени Войны молотильщиков.

Мы выжгли их из холмов возле того, что осталось от Орфея.

Мы сняли осаду Гаспа, а затем освободили прибрежные города Шерон, Сабуйль и Эспалле, снова.

Галлардия огласилась птичьим криком, и Наши друзья запросили мира, который мы им предоставили и который все еще действует. Я думаю, они боятся, что мы завезем птиц на их земли. Я думаю, они не нападут снова, пока не найдут какое-нибудь средство от корвидов, как они нашли средство от лошадей. Я не думаю, что они его найдут. Эти птицы не поддаются яду и не болеют.

Однако со временем они привязываются скорее друг к другу, чем к нам.

И становятся умнее.